Придется всколыхнуть ее чувственность, которую она старательно подавляла.
Кайл точно знал, как на Делани действуют его поцелуи. Она уже сунула голову в петлю эмоций, оставалось только выбить опору из-под ног.
Сначала он дразнил Делани нежными требовательными укусами, стараясь раздвинуть губы, а добившись своего, принялся соблазнять языком. Она приникла к нему и безрассудно отвечала, крепко притягивая за шею и жадно целуя открытым ртом. На вкус она была невероятно сладкой.
Кайл накрыл шершавой ладонью ее грудь и грубовато сжал. Бриллианты в его кольце с коброй сверкнули на солнце, напоминая, что от него требуется. Он стиснул пальцы и почувствовал дрожь Делани.
— Боже, детка! — Он теребил сосок, следя за ее глазами и ртом, отмечая мириады чувств на ее лице. Потрясающе.
Делани покачнулась…
Только бы не забыться и не рухнуть в ту же темную яму, которую он рыл для нее.
Кайл понизил голос и стал шептать непристойности, растягивая слова:
— Я и забыл, какая ты бойкая давалка. Ты меня так охрененно заводишь, что жду не дождусь, как снова тебя поимею.
Делани со свистом вздохнула. Но когда попыталась отодвинуться, Кайл вжался в нее возбужденным членом, зная, что сочетание слов и дикого блеска в глазах обеспечивает требуемый результат.
Пугает ее до потери сознания. И заставляет его чувствовать себя мерзавцем.
Не переставая целовать Делани, Кайл под водой безошибочно подхватил ее под ягодицы и скользнул в трусики двумя пальцами. Делани дернулась, почувствовав, как они проникают в нее.
Кайл едва не кончил. Она была тугой, горячей, влажной, готовой, пульсирующей от желания. И вскрикнула, когда он просунул пальцы глубже. Ее тело начало содрогаться. Боже! Это не должно было так подействовать на него самого.
— Офигеть, какая ты страстная. Давай вернемся в дом. Не терпится узнать, чему ты научилась с прошлого раза.
Делани позволила ему овладеть своим ртом. Свободной рукой Кайл уже поглаживал ее по спине, мастерски обволакивая своим телом. Ее проклятье прозвучало надрывным вскриком, когда его язык нырнул в ее рот. Он почувствовал, как ее внутренние мышцы сжали его пальцы. Боже милостивый! Надо отпустить ее, пока он сам не потерял голову.
Нет, нельзя. Он это начал и, пусть сгорит в аду, но постарается любой ценой выполнить задачу: донести до Делани свое недвусмысленное послание.
И затея сработает лишь в том случае, если удастся пронять ее до печенок и ударить по самому больному.
Делани уже сопротивлялась по-настоящему, яростно фыркая под его губами. Кайлу не пришлось имитировать эрекцию. Одного лишь запаха кожи Делани хватило, чтобы до крайности возбудить в нем основной инстинкт.
Иисусе. Как же стыдно.
— Давай, покажи, чему ты научилась, детка, — подначивал Кайл, — покажи мне, — шептал он, водя языком по ее крепко сжатым губам. Чуточку надавив, рот удалось приоткрыть, и Делани расстроенно застонала, потому что вода помешала ей хорошенько пнуть агрессора.
Она прикусила его нижнюю губу и забарахталась сильнее. Попыталась схватить Кайла за плечи, но руки соскользнули по мокрой коже. Он приподнял ее, прижимая к себе еще крепче. Страстно атакуя рот Делани, внизу хитрец сильно нажал на отзывчивое местечко. Внутри запульсировало, и она содрогнулась.
А потом беспомощно поцеловала его в ответ.
Руки, которые только что пытались оттолкнуть, теперь вцепились в него. Делани зажмурилась и отдалась оргазму. Боже!
Она застонала.
Кайл резко выругался.
И оттолкнул ее.
Больше он такого не выдержит.
Делани отплыла на добрых полтора метра, прежде чем ее взгляд снова стал осмысленным, и оттуда ядовито бросила срывающимся голосом:
— Ты такой… такая… свинья!
Красная и раздраженная она двинулась дальше.
Кайл зловеще ухмыльнулся.
— А тебя ведь так и тянет на поросятинку?
— Если ты ко мне еще раз подойдешь, меня вырвет. — Упрямица утерла рот тыльной стороной ладони. — Ты просто бесчестный жалкий кретин, недостойный звания человека. Никаких моральных принципов, никаких устоев… вообще ничего!
— Устои? Честность? Мораль? — об этом и о многом другом он частенько размышлял в предрассветные часы последние четыре года, просыпаясь в холодном поту в одиночестве.
Делани зыркнула на него.
— Да, ты лишен и того, и другого, и третьего. — Теперь в ее глазах горел настоящий огонь. — Давай-ка кое-что проясним, доктор Ромео. — Тяжело дыша, она натянула ткань на загорелую грудь. — Держись от меня подальше. Не трогай меня, не говори со мной, да и вообще, не смотри на меня.