Кайл заходит вслед за ней, но старается держаться на расстоянии в пару шагов. Слышит, как она настойчиво произносит:
— Уходи, — стараясь не смотреть в сторону Кайла, Ева снова повторяет: — Уходи, пока мы не сделали того…
— Всё нормально, Ева, — Кайл перебивает её, стараясь успокоить. — Я сдержусь.
— Нейтрализатор, в сейфе, принеси, — просит она, набирая воды в стакан, чтобы прополоскать рот.
Кайл быстро возвращается обратно. К этому моменту немного пришедшая в себя и умывшаяся Ева сидит на стуле. Низ живота продолжает нещадно крутить, а смазка, выделяющаяся при течке, кажется ещё немного и потечёт по бёдрам. Но взгляд Евы, который она поднимает на Кайла, протягивая руку, вполне осмыслен.
Кайл отдаёт Еве небольшой шприц, предварительно разорвав упаковку, и отходит к окну. Он уверен, что сможет удержаться и не наброситься на неё. От Евы исходит приятный, дурманяще-возбуждающий аромат, но всё же не настолько, чтобы совсем потерять голову. Кайл открывает форточку, впуская в комнату поток свежего воздуха.
Ева задирает край футболки. Собирает кожу на животе чуть ниже пупка в складку. Надо бы продезинфицировать, но… Плевать: всё, чего она хочет, чтобы течка прекратилась, как можно скорее.
— Может, лучше в плечо?
Кайлу почти физически больно смотреть на такую Еву — корчащуюся от боли и разочарования. И он готов вывернуться наизнанку ради неё, той, что давно считает сестрой, но сейчас не может ничем помочь. Препарат нужно колоть в подкожно-жировую клетчатку, вот только Кайл смотрит на Еву, в которой этой самой «жировой клетчатки» кот наплакал, и…
— Нет, так эффективнее, — решительно отвечает Ева, вводя иголку под кожу и нажимая на поршень.
И Кайл, который вырос в «почти трущобах», который уже год патрулирует границу между родным районом и Срединными кварталами, который навидался такого, чего не покажут в самых страшных фильмах ужасов, отворачивается к окну, заметив маленькую капельку крови, выступающую на её коже.
Ева бросает использованный шприц на пол, откидывается на спинку стула, прикрывая глаза. В комнате повисает тишина. Она ощущает, как физически ей постепенно становится лучше, чего не скажешь о психологическом состоянии. Оборачивается к другу, спрашивает тихо:
— Почему, Кайл? Как такое возможно? Мне же девятнадцать, так не бывает, не бывает, — Ева вскакивает со стула, начиная всхлипывать, — не бывает, не бывает…
Кайл подходит к ней, обнимает, шепчет на ухо успокаивающие слова. У него нет ответа на её вопросы. Всё, что он сейчас может, попробовать поддержать. И он повторяет раз за разом:
— Всё будет хорошо, родная моя. Всё будет хорошо. Мы с Коулом никому не позволим обидеть тебя. Никому.
Кайл усаживается на стул, пристраивая Еву себе на колени. Она плачет тихо, уткнувшись лицом ему в грудь. Нейтрализатор действует, симптомы течки идут на спад и запах Кайла уже не кажется ей отвратительным. Он же гладит её по волосам и спине, как делал когда-то в детстве, успокаивая в трудных ситуациях. Вздыхает, целуя Еву в рыжую макушку. Пока непонятно как, но им троим придётся научиться выживать в изменившихся обстоятельствах. Не в первый раз.
Глава 3
— Запомнила дорогу? Не заблудишься? — молодая женщина чуть дрожащими пальцами стряхивает видимые только ей пылинки с ярко-красной курточки рыжеволосой девчушки. Потом обхватывает её плечи ладонями, вглядываясь обеспокоенно ей в лицо в ожидании ответа.
— Да, — чуть раздражённо отвечает девочка. — Мама! Мне почти десять, я большая! — произносит с обидой в голосе. — Ты меня сто раз уже спросила.
— Конечно, Ева, конечно, — Хлоя Миллер мягко улыбается дочери. — Конечно, ты уже большая. Но будь осторожной, моя хорошая. В этом районе всё не так, как ты привыкла, — она запинается, пытаясь подобрать правильные слова. — Люди здесь более… злые и… жестокие, — вздыхает, поправляя лямки школьного ранца на плечах Евы. — После уроков сразу за Ритой и домой. И с центральных улиц не сворачивайте. Если вдруг что-то покажется подозрительным, зайдите в магазин или…
Резкий порыв холодного ветра сбрасывает капюшон тёмно-синего элегантного пальто с головы Хлои, одновременно кидая ей в лицо горсть жёлто-красной прелой листвы. Она встаёт с корточек, отряхивает короткие рыжие волосы, фыркая, и Ева, не выдержав, начинает смеяться. Хлоя тоже улыбается. Они похожи, необычайно похожи — мать и дочь: обе рыжеволосые и зеленоглазые, с тонкой бледной кожей и чуть вздёрнутыми носами.