— Молись, детка, чтобы ты не оказалась омегой. А если окажешься, то чтобы у тебя не нашёлся Истинный. Потому что когда он тебя предаёт, жизнь заканчивается. Поверь, самое дерьмовое, что может случиться с женщиной в нашем мире — это оказаться омегой. Уж я-то знаю, о чём говорю.
И у Евы нет причин, чтобы сомневаться в правдивости её слов. Нет. А ещё ей страшно не за себя, за братьев. Пусть они сами свою мать называли непутёвой, пусть стыдились её порой, скрывая ото всех, что на жизнь она зарабатывает проституцией. Но Ева знает — всё равно любили её, потому что она мать, потому что в периоды просветления она трепала их по волосам, повторяя, что они лучшее, что случалось с ней в её грёбаной жизни.
— Убью! — Коул вскакивает с дивана настолько неожиданно, что Ева, вырванная из своих мыслей его тихим, но от того не менее страшным «Убью», даже не сразу понимает, где находится. А он меж тем идёт к выходу из комнаты, повторяя почти про себя: — Сам найду и убью.
Еву волной страха накрывает, продирает до мозга костей, потому что Коул на себя не похож: скорее на какого-то робота из фантастических фильмов, который идёт, механически переставляя ноги, к цели, сметая любые препятствия на своём пути. И Ева понимает отчётливо, если Коул выйдет за пределы её квартиры, то убьёт… и неважно кого, первого попавшегося может, кто покажется ему подозрительным. И она срывается со своего места. Нагоняет Коула уже в коридоре, пытаясь преградить ему путь. Но он, словно не узнавая, кто перед ним, грубо отпихивает её в сторону. И Ева снова к нему бросается, буквально запрыгивает на него, обхватывая руками за шею. Заглядывает ему в глаза: а в них ярость плещется, всепожирающая ярость, которая спалит любого, кто приблизится слишком близко, да и самого Коула заодно. Ева не догадывается, откуда к ней приходит это знание, но она всей своей сущностью понимает: Коул подошёл к той черте, перейдя за которую просто потеряет всё человеческое, что в нём есть. И она цепляется за него, умоляя:
— Остановись, Коул, остановись. Нельзя, братик, нельзя, пожалуйста…
Ева и сама, наверное, не вспомнит, что она ему в тот момент говорит, почти отчаявшись, что удастся достучаться до него, удастся не отпустить его за ту черту, после которой её Коул перестанет существовать. Но в какой-то момент она ощущает, как он обхватывает её за поясницу, не позволяя упасть. Они медленно вместе опускаются на пол. Ева обнимает его, а Коул утыкается лицом ей в шею. И она с облегчением чувствует, как горячие слёзы, его слёзы, первые с момента смерти матери, стекают по её шее. И она плачет вместе с ним. Не помнит Ева и момента, как рядом появляется Кайл, обнимающий их с Коулом и тоже впервые оплакивающий смерть матери.
После того пути братьев расходятся. Кайл возвращается в школу, которую они с Коулом бросили годом ранее. Объявляет о намерении поступить в Полицейскую академию. И на все возражения Евы и Коула твердит, что вернётся в Нижние кварталы полицейским, что наведёт в них порядок.
А Коул… он остаётся в собранной вместе с братом банде единственным лидером, и он уверен, что совсем скоро её признают полноправной хозяйкой в той половине Нижних кварталов, что расположена правее Большой железной дороги. Той половине, в которой выросли они с Кайлом, в которой теперь живёт Ева и в которой убили его мать. И один из принципов, которого придерживаются Коул и его банда: на нашей территории женщин не насилуют — ни бет, ни омег.
*****
— Откуда у тебя нейтрализатор? Ты что-то ощущала? Какие-то признаки? — Кайл старается говорить спокойно, наблюдая как Ева нервно крутит чашку с чаем в руках, сидя за столом напротив него.
— Ничего я не ощущала, — чуть раздражённо отвечает она. — Боялась иррационально. Коул надо мной смеялся, но нейтрализатор достал, когда я попросила перед восемнадцатилетием. Так и валялся в сейфе.
— Ева, — Кайл говорит осторожно, понимая, что его слова могут вызвать весьма бурную реакцию, — может, ты ошибаешься и твой Истинный не из богачей…
— Да неужели? — Ева ожидаемо перебивает его, смерив скептическим взглядом. — Многие из твоих знакомых могут жрать клубнику на завтрак в декабре?
Ева вскакивает со стула, нервно шагами мерит комнату. Кайл наблюдает за ней с сочувствием. Первая течка — непростое испытание для женского организма, а если её перекрыть нейрализатором… физические симптомы он снимает, но неприятные ощущения всё равно остаются, а ещё чувство неудовлетворённости и раздражительности.