Крис распаковывает пакет: выкладывает на тарелку эклеры, свежую клубнику решает оставить в пластиковом контейнере. Достаёт два картонных стаканчика с кофе, с одного тут же снимает крышку, чтобы напиток немного остыл. Последним Крис извлекает из пакета ещё один пластиковый контейнер, который отставляет в сторону. Он не особо любит сладкое, уж тем более не на завтрак. Эклеры для гостьи: как показала практика, большинство девушек отлично реагирует на подобное угощение. Для себя же Крис традиционно заказывает овсяную кашу, сдобренную щедрой порцией мелко порезанной кураги и кешью. Но позавтракает он позже, когда избавится от ночной гостьи.
В ожидании девушки, которая уже неприлично долго плещется в его ванной, Крис берёт стаканчик с эспрессо. Осторожно делает глоток, довольно жмурясь: кофе в этой кондитерской варят лучший в городе. Крис подходит к окну в столовой, которое выходит на главную городскую площадь. Некоторое время наблюдает за потоком людей, спешащих по своим делам… важным, наверное. Крис усмехается, прикидывая в уме, сколькие из них уже успели прочитать утренние газеты. Надо будет тоже попозже глянуть, что там в «Сан-Себастьян Дэйли» в итоге напечатали. Подумав о том, что произойдёт после объявления итогов полуденного заседания Триумвирата, Крис расплывается в широкой улыбке. Предвкушение… его сегодняшнее утро наполнено предвкушением скорого триумфа. И это именно то ощущение, ради которого, по сути, он и живёт уже не первый год, раз за разом ставя перед собой сложные цели и добиваясь их.
Крис слышит, как хлопает дверь. Морщится. Интересно, ночная пассия специально так делает, оповещая о своих передвижениях, или просто двери на прочность проверяет? Крис возвращается к барной стойке, прихватывает пару ягод спелой клубники, отправляя их в рот. Вновь улыбается, представляя, как сможет вечером поглумиться над Блэквудами. Крис не доносит до губ стаканчик с кофе, чуть не расплёскивая содержимое, потому что рука дёргается, когда навязчивый запах, о котором он почти забывает, снова резко бьёт в нос.
Крис ставит кофе на стойку, оборачивается к выходу в гостиную, через которую его гостья должна пройти, чтобы попасть в кухню-столовую. Но её всё ещё нет. А запах есть. Крис ведёт носом, медленно втягивая воздух, словно пробуя его на вкус. Сначала до него доносится еле слышный аромат лесных ягод, который с каждым новым вдохом становится всё многограннее: к нему присоединяются прохладные зелёные нотки, словно слегка присыпанные лепестками мелиссы. Затем всё ярче начинает проявлять себя тягучая медовая сладость. Но она не перебивает уже сложившуюся женственную композицию, только придавая ей толику тепла, почти заставляя Криса жмуриться от удовольствия. Он представляет, как утыкается носом в шею омеги, кожа которой издаёт этот неповторимый, сводящий с ума запах, вдыхает его раз за разом, и никак не может надышаться, в котором ему впервые в жизни хочется раствориться. Новый вдох: и Крис почти издаёт стон, когда слышит, что к потрясающему аромату добавляются древесно-мускусные нотки, окончательно превращая его во что-то невероятно гармоничное и одновременно притягательно-возбуждающее.
Крис не может больше сидеть на месте. Он встречает девушку на полпути к спальне, при входе в гостиную. Она выглядит полностью собранной: волосы падают на спину красиво-уложенными локонами, макияж подчёркивает неплохие природные данные, а, главное, она одета в свою одежду. И в любой другой ситуации, Крис только за это высказал бы ей особую благодарность. Он терпеть не может, когда девушки по утрам напяливают на себя его вещи — футболки или рубашки. Но сейчас ему всё равно. Гостья открывает рот, чтобы поприветствовать его, но Крис успевает заговорить первым:
— Что за игры? — его голос звучит напряжённо и грубо. — У тебя же течка начинается. Подловить меня решила? — с каждым новым словом внутри него разгорается настоящая ярость, подпитываемая всё возрастающим возбуждением. Последнее — естественная реакция альфы на течную омегу, особенно если у неё настолько подходящий лично для него — потрясающий, сводящий с ума запах.