— Извини, — Коул и сам понимает, что ляпнул лишнее.
Ева поднимает руку к самому носу, пытаясь уловить тот запах, о котором толковал Олли, а затем и Коул. Но ничего не ощущает, понимая, что нюх, видимо, ещё не восстановился после перцового баллончика.
— А чем я пахну? — спрашивает она.
— Точно не скажу, сладкое что-то, — пожимает плечами Коул. — Вроде запах мёда чувствуется.
— Я первую половину дня с вещами одной омежки из Верхних кварталов возилась, — задумчиво тянет Ева. — От них как раз чем-то сладким пахло. А душ вечером поленилась в прачечной принять.
— Дура, — констатирует Коул.
Ева не спорит. Дура или нет, но ситуация странная. Она и раньше иногда домой приходила, не помывшись в прачечной. Но ни разу никто ей не говорил, что от неё пахнет омегой.
— Пошли провожу, — между тем произносит Коул, вырывая её из раздумий.
Они медленно идут к дому Евы. Она обдумывает то, как объясниться с Ритой, если та ещё не спит и увидит её в столь растрёпанном состоянии. И только возле подъезда до неё вдруг доходит, что появление Коула оказалось слишком кстати.
— А ты как вообще в переулок попал? — спрашивает Ева.
— Так я хотел к тебе зайти, с днюхой поздравить, — поясняет он. — Вообще, собирался, как полагается, завтра с утра вместе с Кайлом заглянуть. Но обстоятельства изменились. Сегодня отчаливаю в Олдтаун. Брату завтра передай, что я недели через три буду.
Ева кивает в ответ. Сейчас, стоя у родного подъезда, она ощущает, как всё пережитое тяжёлым грузом наваливается на сознание. Она благодарна Коулу, но всё, чего ей хочется — зайти в квартиру, скинуть с себя грязные вещи и залезть под горячий душ.
— Вот, держи, — Коул между тем достаёт из-за пазухи конверт, протягивая Еве. Почти насильно всовывает его ей в руки, напутствуя жёстким, не терпящим возражений тоном: — Это подарок. Купишь себе нормальную зимнюю одежду, обувь и мобильник. Приеду — проверю. Потратишь не на себя, а на Риту — выпорю.
— Хорошо, — сил на споры у Евы нет.
Поцеловав Коула в щёку, она заходит в подъезд. Оказавшись в квартире, Ева с облегчением замечает, что свет в комнате сестры не горит. Конечно, уже почти полночь, Рита спит. Раздевшись, Ева осторожно пробирается в ванную, на пороге которой её и настигает заспанный голос сестры:
— Ева, чего так поздно? Я волновалась.
— На работе задержалась, — отвечает она, стараясь говорить как ни в чём не бывало. — Всё хорошо, спи.
— А, ну, я так и подумала, — уже тише произносит Рита.
Ева долго стоит под горячими струями воды, чего обычно себе не позволяет, стараясь экономить на коммунальных расходах. Но не в этот раз. Ей нужно смыть с себя пережитый ужас, и вода помогает, позволяя хоть немного расслабиться. Из душа Ева выходит, успокоившись. Уже будучи в постели, она вновь подносит руку к носу, но по-прежнему не чует никакого необычного запаха. Надо просто обязательно принимать душ после работы, чтобы больше не случалось подобного тому, что произошло в переулке. И Коул прав, стоит обзавестись мобильником, поставив его номер и номер Кайла на быстрый набор. С этими мыслями Ева и засыпает. Завтра у неё день рождения и выходной. Завтра она отоспится, отдохнёт и окончательно придёт в себя.
Глава 2
Ева привыкла просыпаться рано. Дневная рабочая смена в прачечной начинается в восемь утра, и обычно она встаёт в шесть тридцать, успевая собраться на работу и приготовить завтрак для Риты. Но и в редкие выходные Ева не позволяет себе долго нежиться в постели, поднимаясь вместе с сестрой и провожая её в школу. Рита возмущается порой, напоминая, что ей почти четырнадцать, и она уже взрослая. Говорит, что не нужно её опекать, утверждая, что сама может найти, чем перекусить на завтрак, и вовремя выйти из дома. Вот только Рита каждый раз опаздывает в школу в те дни, когда Ева не будит её, возвращаясь с ночных смен ближе к девяти утра.
Но сегодня Ева не слышит ни будильника сестры, ни её негромких чертыханий, когда, традиционно проспав, она торопливо натягивает на себя вещи, а потом хлопает дверью, выскакивая из квартиры. Сказывается и усталость, накопившаяся за последние пару месяцев, в которые Ева работала почти без выходных, и нервное потрясение, что пришлось пережить накануне.