Но ближе к десяти утра, чуть поворочавшись в постели, находясь уже на грани между сном и реальностью, Ева ощущает то, что заставляет её открыть глаза и… принюхаться. Она ведёт носом из стороны в сторону, подобно собаке, учуявшей запах сладкой косточки, ещё до конца не понимая — а не сон ли это? Вокруг неё разлит чудесный аромат свежей выпечки, кажущийся смутно знакомым.
Так странно… Обычно по утрам в их с Ритой квартире пахнет овсяной, реже рисовой кашей, иногда омлетом, горячим шоколадом, который Ева покупает для сестры, и дешёвым растворимым кофе, коим довольствуется сама.
Ева сбрасывает с себя тяжёлое, но зато тёплое, ватное одеяло, принимает сидячее положение. Окидывает взглядом небольшую комнату. Приятный аромат окутывает её с головы до ног, словно его источник находится совсем рядом. Ева бросает взгляд на прикроватную тумбочку, затем на полку с книгами, старенький комод. Она не сомневается, что обнаружит на одной из горизонтальных поверхностей тарелку с круассаном или свежеиспечённой булочкой, оставленную для неё Ритой. У Евы же сегодня день рождения — девятнадцатилетие. Наверное, сестра решила сделать ей приятный сюрприз.
Но в комнате и намёка нет на то, что могло бы так приятно пахнуть. Ева делает очередной глубокий вдох, наслаждаясь восхитительным ароматом свежей, может быть, ещё горячей выпечки. С каждой секундой она различает всё больше оттенков: чуть кисловатые, ободряюще-свежие, лимонные нотки сплетаются с нежным, еле уловимым ароматом ванили. Знакомо. Когда-то Ева уже вдыхала этот потрясающий запах, источаемый… Столичный эклер! Конечно же! Именно так пахнет знаменитый на всю страну десерт, который она и пробовала только раз в жизни.
*****
— Идём, — Коул делает шаг ко входу в кондитерскую, беря упирающуюся подругу за руку.
И Ева вынуждена следовать за ним, понимая, что Коул не намерен отказываться от своей идеи. Она лишь на мгновение замирает перед стеклянной дверью, бросая восхищённый взгляд на вывеску, явно расписанную вручную талантливым художником. Переступив порог кондитерской, Коул и Ева делают пару шагов вперёд, но затем оба останавливаются, оглядываясь по сторонам.
Ева не может сдержать изумлённого возгласа. Ей кажется, что она попала в сказку. Просторное помещение, стены которого обиты тонкими тканевыми обоями с цветочным узором, утопает в мягком рассеянном свете, льющемся из-под потолка. По обеим сторонам от входа расставлено около десятка деревянных белых столиков, покрытых разноцветными скатертями. А впереди Ева замечает длинную стеклянную витрину, внутри которой на полочках выложены разнообразные десерты. У неё глаза разбегаются от представленного изобилия. Названий половины из них она даже не знает.
И запах… как же невероятно приятно пахнет в кондитерской: шоколадом, ванилью, свежей выпечкой, апельсиновой цедрой, корицей… Десятки восхитительных запахов переплетаются в единый неповторимый аромат, наслаждаться которым Ева могла бы вечно.
Коул, заприметив свободный столик, решительно направляется в его сторону. Следуя за другом, Ева ловит на себе сразу несколько настороженно-неприязненных взглядов, и ощущение сказки постепенно исчезает. Она украдкой рассматривает посетителей кондитерской: влюблённые парочки, семьи с детьми, пожилых дам, коротающих время за распитием чашечки чая под вкусный десерт. И Ева отчётливо понимает, среди этих людей, постоянных жителей Верхних кварталов, одетых в модную элегантную одежду, они с Коулом смотрятся чужеродными элементами. И её новое пальто, удачно купленное на распродаже пару недель назад, выглядит убогим на фоне тех нарядов, какими могут «похвастаться» сидящие в зале девушки. Коул, одетый в камуфлированные штаны, чёрную кожаную куртку и тяжёлые берцы, вовсе похож на коршуна, случайно затесавшегося в стайку райских птичек.
Ева снимает пальто, аккуратно размещая его на вешалке. Разглаживает складки на скромном тёмно-зелёном платье, которое не сможет назвать модным даже самый заядлый льстец. Ева чувствует себя неуютно, жалея, что поддалась на уговоры Коула зайти в самую дорогую кондитерскую Сан-Себастьяна.
— Прекрати, — произносит Коул. Повесив кожанку на вешалку, он подтягивает рукава толстовки к середине предплечий, обнажая татуировки, плотно покрывающие его руки. Коротко стриженные тёмно-русые волосы, колючий взгляд голубых, чуть прищуренных глаз и маленькая стальная серёжка в левом ухе дополняют его образ. Ева видит, как посетители переглядываются между собой, в зале даже тише становится… вот только Коула, вальяжно развалившегося на стуле, чужие взгляды нисколько не волнуют. Мягко улыбнувшись Еве, он произносит: — Мы ничем не хуже этих напыщенных людишек. Ты уж точно, — добавляет он, наклоняясь к ней. Берёт её длинные изящные пальцы в руки: — Уверен, они ещё будут пускать по тебе слюни, восхищаясь твоим талантом. Когда концерт?