- Релия, скажи хоть что-нибудь.
Слов (тех, что я могла произнести вслух) не находилось. Как и сил.
- Эйван, мне нужно всѐ это переварить.
В его глазах промелькнуло разочарование.
- Понимаю, моѐ признание способно огорошить и...
- Не дави на меня, пожалуйста, - перебила я строго. - Не сейчас. У меня была трудная неделя.
Он почувствовал мой предел. И сдался. Почти.
- Хорошо, - проговорил мягко. - Но прежде чем уйдешь, послушай. Я дорожу нашими отношениями. Не рискну предсказать, к чему они приведут, но одно знаю точно: с тобой мне легко. Впервые за долгое время я хочу быть с кем-то рядом. Не мимолетно, а постоянно. Для меня самого это странно. Но оттого невероятно значимо.
Я чуть не расхохоталась ему в лицо. Он хочет быть со мной? С той, из-за которой когда-то лез на стену. Видно, от меня прежней, и правда, ничего не осталось...
****
Мы попрощались на парковке. Перед розовым лѐтом. Эйван хотел прикоснуться ко мне, и я, пересилив неприязнь, позволила поцеловать руку. Он отпустил ее не сразу, подержал в ладонях, как главную на свете ценность.
- Просто поверь мне, - прошептал он проникновенно. - Просто поверь.
Эйван считал, что закончил встречу на своих условиях. Он наделся на собственную неотразимость. К тому же, я не послала его сразу, а это выглядело хорошим знаком. Бывший жених не подозревал, какой ураган бушует в моей душе. Я смолчала лишь по одной причине. Попытка поставить точку сейчас закончилась бы срывом. А Релия, которую он знал, не могла повести себя, как истеричка.
Это вызвало бы подозрения. Ненужные и опасные.
Гламурный транспорт взмыл в воздух, а я сидела в кресле, обняв колени, и сжимала зубы, чтобы не закричать. Откровенность Эйвана разбила последние иллюзии. Теперь я знала, что вся моя жизнь в родном Доле - ложь. За восемь лет я смирилась с предательством семьи, но оставался крохотный "островок" - моя несбывшаяся любовь. Она единственная казалась настоящей. Чем-то реальным и стоящим. В роли Инги Брир - и в камере, и на улице - я запрещала себе думать о нашем с Эйваном прошлом. Но только теперь осознала, что оно всегда оставалось со мной. Подпитывало, не позволяло сломаться.
Что ж, Эйван прав: девушка по фамилии Солнечная была глупой. Она сама напросилась. Пусть покоится. И необязательно с миром. Всѐ, чего она заслужила - это забвение...
...Чем ближе я подлетала к дому, тем отвратительнее себя чувствовала. В душе прожгли дыру, ее края тлели, поражая всѐ больше и больше здоровой плоти. Я снова ощущала себя
девочкой, стоящей у приоткрытой двери материнской спальни. Внутри находилось место лишь для Арии. Не для меня. Мне изначально не полагалось места ни в сердцах кровных родственниках, ни в душе мужчины, которому я поверила безоговорочно.
Единственный, кому имелось до меня хоть какое-то дело, даже не был человеком.
Смешно? Пожалуй.
А, впрочем, я теперь тоже не совсем настоящий человек...
...В спальне Квентина горел свет, и я постучалась. Он ждал моего возвращения, уткнувшись в личный экран. Смотрел кино. Что-то комедийное. На губах играла легкая улыбка, в глазах плясали смешинки, как у беззаботных детей.
- Всѐ настолько отвратительно? - спросил Квентин, выключая фильм.
О! Видать, выглядела я мерзко. Или он просто просканировал меня с порога? Я же просила этого не делать. Впрочем, какая разница? Лучше, если рядом тот, кто понимает, насколько тебе паршиво. А не самовлюбленный павлин, свято верящий, что разгадал чужую душу с закрытыми глазами.
- Роэн устроил шоу, - поведала я без выражения, скинула сапоги и устроилась на кровати с ногами, чего прежде никогда не делала. - Точнее, шоу устроила тайная любовница Роэна
- Катарина Василек.
- Да ты меня разыгрываешь! - не поверил Квентин.
- Если бы, - я с трудом поборола желание положить голову на плечо напарника. - Так что мы с тобой, и правда, дилетанты в сыскных делах. А я еще и в любовных.
Робот покосился с подозрением.
- Это Роэн тебя так расстроил неразборчивостью?
Я отрицательно мотнула головой.