- Лучистый. Он приставил за мной хвост. И едва голубки удалились со сцены, явился сам.
Квентин подвинулся ближе и осторожно взял меня за руки.
- Что случилось?
Вопрос прозвучал мягко. Проникновенно. Так, что захотелось довериться. Но я не могла.
Не могла рассказать всей правды.
- Помимо того, что я идиотка, а Лучистый - последняя скотина?
Попытка свести все к шутке провалилась с треском.
- Он обидел тебя? - спросил Квентин требовательно, но, по-прежнему, мягко. Хотя одно не могло сочетаться с другим по определению.
- Нет, не меня, - я всхлипнула. - А многих других. Раньше. Со мной он хочет отношений. Всерьез. Скажи, чем я заслужила этого мерзавца? Он говорит, что мы похожи...
- Лучистый ошибается. Он тебя не знает.
Глаза обожгли слезы. Но не пролились.
- А кто меня знает? - спросила я горько. - Думаешь, ты?
Он сильнее сжал мои ладони.
- Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было.
Меня захлестнула обида. Теперь и на Квентина.
- Ну да, ты же сканируешь меня и легко выясняешь настроение. Но это не значит, что ты понимаешь. Понимаешь, что мне нужно! Это не так!
Я думала, он возразит. Найдет убедительный или успокаивающий аргумент.
Но робот придумал иной способ привести меня в чувство. Тот, который мгновенно стер и злость, и горечь, и вопросы без ответов. Квентин притянул меня к себе и...
От поцелуя - нежного и требовательного - голова опустела, а тело сделалось легким, вот-вот воспарит. Появилось ощущение, что я - настоящая и мертвая - была разбита на миллион осколков, а теперь вновь стала единым целым. Не склеенной из кусочков, а воссозданной заново. Я превратилась в уверенную и чувственную женщину, которая хотела... нет, которая желала одного: чтобы этот миг продолжался вечно.
Сильные мужские руки скользнули по телу, и оно затрепетало, заныло от предвкушения.
Я четко осознавала, что мне сейчас нужно, и эта мысль не пугала, казалась естественной и закономерной.
- Квентин, - прошептала я, отстранившись. Но лишь на секунду. Я не собиралась останавливаться, и он это понимал.
Я с первого дня возвела эту стену, и теперь она рассыпалась в прах.
- Ш-ш-ш, - робот снова притянул меня к себе, чтобы добраться до молнии на платье.
Мне самой не терпелось избавиться от одежды. Я хотела ощущать кожей прикосновения умелых пальцев и губ. Хотела ласк. Сначала нежных, затем жарких и настойчивых, доводящих до исступления. Хотела, чтобы этот опытный в постельных делах почти человек заставил меня испытать то, чего я не получала ни от одного мужчины. Чтобы он стер и случайных уличных любовников, и Эйвана. Стер память о близости с бывшим женихом.
Квентин знал всѐ, что со мной происходило. Или с моим организмом. Неважно. Угодники отлично контролируют весь процесс, чутко улавливая реакцию партнера. Но меня не волновала техническая сторона вопроса. Я тонула, погружалась всѐ глубже, и снова всплывала на поверхность, наслаждаясь каждым мгновением. Я подчинялась роботу
полностью, но то была видимость. В подчинении, скорее, находился он, улавливая мои желания и воплощая их в жизнь секунду за секундой.
Цветочные боги! Солнечные! Все на свете!
Спальня перестала существовать. Исчезли стены и потолки. И даже кровать. Мы словно зависали в воздухе - среди облаков. Мы были единым целом. Одним существом.
Ощущение абсолютной эйфории захватило нас полностью.
Оно продолжалось и продолжалось. Вечность...
Глава 20. Спутница Дрозд
Мне снилось море. В штиль. Оно устало бесноваться и вести вековые битвы. Сегодня море нежилось на солнце. Спокойное. Беззаботное. Довольное. Просыпаясь, я напоминала себе его. Тревоги отступили, душу переполняла гармония.
- Доброе утро, - поздоровался Квентин. Он расположился рядом, подперев голову рукой.
В синих глазах читался вопрос, и сквозила тень озабоченности. - Ведь доброе, да?
- Э-э-э... доброе. Надеюсь.
- Я к тому, не собираешься ли ты с криком "Что мы наделали?" скрываться под одеялом или спасаться бегством в свою спальню?