- Мать госпожи Дрозд сама известный благотворитель, - добавил Квентин. - Регулярно выделяет нуждающимся огромные суммы. Состояние семьи в ее руках. Дочь, надев зеленый балахон, отказалась от наследства. Теперь оно завещано Ордену.
Всѐ! У мозга случился очередной перегруз. Но я спросила через силу.
- А отец?
Пусть Квентин скажет, что господин Морской и ныне процветает. Не страшно. По крайней мере, мои деньги ему не достались. Но реальность преподнесла еще один сюрприз.
- Он раньше работал в Службе безопасности, - рассказал Квентин, двигая ко мне тарелку с недоеденным салатом. - Занимал высокий пост. Но после развода рухнула и карьера. Открылись грязные делишки. Не такие, чтобы загреметь в камеру. Но достаточно серьезные, чтобы лишиться работы.
Я вытаращила глаза. Вот тебе и недосягаемая шишка! Правду говорят, каждого настигают его грехи.
- Это не всѐ, - огорошил напарник. - После увольнения господина Морского хватил удар.
- Умер? - я подскочила на кровати, и поднос съехал на пол. Вместе с одной тарелкой. Вторую - из-под омлета - Квентин поймал на лету.
- Жив. Но долго это не продлится. Отец госпожи Дрозд несколько лет передвигался в инвалидной коляске, а недавно его состояние ухудшилось. Теперь он прикован к кровати. Незавидная судьба.
- Наверное, - с трудом выдавила я и заискивающе посмотрела на Квентина. - Чаю хочется. С пироженкой.
На самом деле, организм не желал ни того, ни другого. Но разуму требовалось несколько минут одиночества, чтобы разложить по полочкам сногсшибательные новости.
- Будет сделано, моя госпожа, - робот собрал с пола осколки тарелки и остатки салата. - Какое пирожное предпочитаете: кофейное или ореховое?
- Тащи оба. По половинке.
Едва за Квентином закрылась дверь, я упала на подушку.
Ну, я и трусиха! Следовало давно навести справки о семье. Но нет. Я предпочла придумать для родственников счастливую жизнь с моими деньгами и упиваться страданием. Изводила себя раз за разом, вспоминая их предательство.
Неужели, все эти восемь лет я ошибалась?
Нет, невозможно. Разводу матери с отчимом и вступлению Арии в Орден должно быть другое объяснение. Я слишком хорошо помнила, что случилось дома.
Они подставили меня. И предали! Все трое! Точка!
****
Я долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, перекладывая подушки. Смяла ногами одеяло в ком и сбросила с кровати. Будь рядом Квентин, возможно, я чувствовала бы себя лучше. Свернулась б калачиком и провалилась в сон младенца. Угодники умели "притворяться" спящими, как техника, уходящая в режим ожидания. С достоверностью проблем не возникало. Но робот отправился к себе - заряжаться. Из-за программы, блокирующей "козни" Витты, процесс проходил в два раза медленнее.
- Заряд меньше десяти процентов, - пояснил Квентин виновато.
- Так заряжайся здесь, - предложила я, но он упрямо мотнул головой.
- Нет. Это интимный процесс, - робот весело подмигнул. - Шучу. Просто в этот момент до меня нежелательно дотрагиваться. Во избежание сбоев. Особенно сейчас.
- Кстати, об интимном, - оживилась я, двигаясь ближе. - Мы так и не повторили опыт, а я...
Квентин не дал мне договорить. Поцеловал. Нежно, но без намѐка на продолжение.
- Никаких... э-э-э... шалостей пока окончательно не поправишься, - изрек он строго. - Релия, я серьезно. У тебя то давление, то температура скачут. А ты мне нужна на пике силы. Во всех смыслах. Я не забыл, что случилось в "Белом тюльпане". Это всѐ переутомление. Физическое и моральное. Отдых и еще раз отдых!
Я тоже не забыла, что там стряслось, и, лежа в постели, представляла Арию. В коридоре семнадцатого этажа в зеленом одеянии, а потом восьмью годами раннее - в мою последнюю ночь в родном доме.
Сестричка ныла весь вечер. Из-за драгоценного Клэя, пошедшего на поводу у отца и разорвавшего отношения. Я сочувствовала сестре, но сама считала, что всѐ к лучшему.
Зачем связываться с семьей, для которой важно исключительно твое благосостояние. Да и сам Клэй не тянул на идеального кандидата в мужья. Раз не отстоял право встречаться с любимой девушкой, значит, всю жизнь будет плясать под дудку отца.