– Звучит соблазнительно, но верится с трудом, – горько усмехнулась Тина, начавшая понемногу возвращаться в себя.
– Давайте оставим эту тему, тем более что все в вашей истории сложилось совсем не так, как представляется. Не столь очевидно, не так просто…
– Не так, – повторила она за ним. – А как?
– Не мужчина бросил женщину, если вы понимаете, о чем речь, – незнакомец говорил теперь медленно, словно бы опасался сболтнуть невзначай лишнего, – если честно, это она вышвырнула его, словно старую перчатку, а позже в связи с совсем другими обстоятельствами вынуждена была – впрочем, без особых сожалений, – расстаться и с вами. Но ваш отец…
– Мой отец…
– Ваш отец не отчаивался, он искал вас все эти годы…
– Только не говорите, что это вы, – усмехнулась она, а чего ей стоила эта усмешка – отдельный и непростой разговор.
– Ну, что вы! Что вы! – всплеснул руками мужчина. – Мне всего двадцать восемь лет от роду, и в детстве я был послушным тихим мальчиком…
– Тогда кто же вы и зачем пришли? – вопрос напрашивался, но и ответ не заставил себя ждать.
– Я частный поверенный, доктор права Сандер Керст, и я прибыл в Аль, чтобы найти вас и доставить к вашему отцу, который желает официально признать вас своей дочерью и передать вам свой титул и немалое состояние.
– Имя! – потребовала Тина. – Назовите мне мое имя!
– Терпение! – остановил ее Сандер Керст. – Нам необходимо как можно скорее добраться до Ландскруны! Состояние вашего сиятельного родителя таково – я имею в виду здоровье, а не финансы, – что промедление может оставить вас и без имени, и без денег!
– Хорошо сказано! – Тина и не заметила, как рядом с ней оказалась дама‑наставница Ада аллер’Рипп. – Браво! Но одну я девушку с вами не отпущу!
– Что же делать? – Лицо мэтра Керста стало строгим, если не сказать суровым. – Я предъявлю властям бумаги, уполномочивающие меня…
– Подотритесь ими, мастер! – отрезала железная Ада. – Училище находится под патронажем ее высочества княгини, и на сотню миль в округе никто даже не пернет, если она прикажет терпеть! Вы меня поняли, сударь?
– Вполне.
– Тогда шепните мне имя, разрешаю на ушко.
Мэтр Керст колебался всего лишь мгновение.
– Вшхршс… – прошипел он, нагнувшись к уху дамы‑наставницы.
– Вот как… – произнесла она в раздумье, услышав имя. – Что ж, ради этого стоит постараться. Мы отплываем завтра утром!
– Увы! – удрученно развел руками Сандер Керст. – Навигация закрыта, поскольку льды надвинулись на Студеные Врата. Я прибыл, по‑видимому, с последним кораблем!
– Что ж… – Дама‑наставница посмотрела сначала на Керста, затем на Тину и покачала головой. – Тогда придется идти посуху…
– Через Старые Графства…
– Вы знаете другой путь?
– Нет, но я и по этому ни разу не ходил.
– Все когда‑нибудь случается впервые, – наставительно заявила Ада аллер’Рипп. – Впрочем, нам потребуется проводник, но я знаю, как его найти…
9. Двенадцатого листобоя 1647 годаот начала нового счисления
Торговцы дровами ушли, едва достаточно рассвело, чтобы считать утро состоявшимся. Зато в этот ранний час трактирный зал быстро заполнили те, кто начинал день спозаранку. Ломовые извозчики, трубочисты, молочники и зеленщики и многие другие: одни – завершив уже свои утренние труды, другие – лишь «предвкушая» неизбежное, спешили наполнить желудок горячей пищей, а то и стаканчик пропустить для пущего сугреву. День выдался таким же холодным и сырым, что и накануне, а работали все они, что называется, на свежем воздухе. Впрочем, все эти люди ничуть не интересовали ни Виктора ди Крея, ни Ремта Сюртука. Рабочий люд был сам по себе, а они двое – отдельно. Чужаки, нездешние, то есть никто, да и время неподходящее. Быть может, вечером, после трудов праведных, за кружкой эля или сидра с ними бы и поговорили, расспросив в охотку о разных разностях, о дальних и ближних местах, где побывали незнакомцы, послушали чужие новости и поделились бы своими, городскими. Но не теперь, не утром нового дня. Поэтому Виктор и Ремт тепло распрощались с новыми знакомцами, оставили половому деньги в оплату ужина и постели, не забыв, разумеется, присовокупить обещанные чаевые, и отправились в комнату на третьем этаже – отдыхать. Комната эта находилась под самой крышей и была низковата для высокого от природы ди Крея, но отличалась несколько отчужденной опрятностью. И еще в ней имелась просторная кровать – на которую Виктор имел самые определенные виды – и стояло старое глубокое кресло, где он предполагал устроить на отдых некую нематериальную сущность, именуемую для удобства общения Ремтом Сюртуком. Идея казалась соблазнительной, жаль только, ей не суждено было воплотиться в жизнь. Едва Ремт устроился в кресле, собираясь «отпустить» на время свою заемную плоть, а Виктор присел на кровать, предполагая стащить с ноги сапог, как раздался стук в дверь.