– Если вы желаете выпить простого честного пива – нормальный портер,[14] светлый или темный лагер,[15] эль, наконец, – идите в Верхний город, там между рыбными и мясными рядами есть с дюжину заведений, где вам подадут лучшее пиво в городе. Можно и в порту, не доходя до Лесной пристани. Там тоже имеются хорошие пивные. Ну а если вам требуется экзотика, – кивнул он на Косту, – то идите к лавкам художников, что у Старой башни. Там есть пара заведений – «У водяного» и «Заступник света» называются – и спросите медовый грюйт.[16] Вкусно и оригинально, и, говорят, бабы голые везде мерещатся, – откровенно ухмыльнулся мастер Лиф.
– Грюйт? – переспросил Виктор, ему вспомнился вдруг Норнан, берег озера, деревянная терраса…
«Нет, Гвидо, – сказала женщина, и Виктор увидел, как двигаются, произнося это простое слово „нет“, ее мягкие губы. – Все кончено. Ты должен принять это, ибо решение мое окончательное, я выхожу замуж. Это вопрос решенный, Гвидо, и не заставляй меня совершать грех перед лицом Вседержителя. Я дам обет верности и не намерена его нарушать…»
«Все кончено…» Слова женщины звучали сейчас в ушах Виктора, как если бы Полина сказала их здесь и сейчас.
Все кончено.
Виктор ди Крей почувствовал особую, ни с чем не сравнимую горечь норнанского зеленого грюйта, который он пил тогда, и сразу затем рот его наполнился совсем иной горечью. Состав зелья не составлял тайны: «Три четверти талой воды, одна – росы…»Ничто больше не являлось для него тайной: ни имя, ни зелье, ни древний и мало кому из ныне живущих известный аркан. Пелена спала с глаз, открыв прошлое, которое должно было исчезнуть вместе с именем.
«Беда с вами, умниками! – сказал он себе, принимая тяжесть нового знания. – Ничего в простоте душевной, ничего, как у людей! Все норовите сумничать, а выходит из этого один лишь пшик!»
– Виктор! – окликнул его Ремт, и в голосе напарника прозвучала неприкрытая тревога. – Вы в порядке?
– Нет, – покачал головой Виктор. – Я не в порядке, но что это меняет?
«Открылось или нет, возврата туда, откуда ушел, нет!»
Виктор, а теперь он знал, что так Виктором и останется, поднял с земли шар и метнул его, даже не прицелившись. Тем не менее «мяч» попал в шар Арчи и, отбросив его в сторону, притиснулся к не задетому и потому оставшемуся на месте «поросенку».
– Очко! – сказал он, отходя.
«Виктор ди Крей», – назвал он мысленно свое имя и сразу же согласился, что имперскому графу Гвидо ди Рёйтеру в мир живых лучше не возвращаться.
7
Удар был хорош, чего уж там! Просто нет слов! Сандер Керст, не ожидавший ничего подобного, тем более от всегда любезной и спокойной девушки Тины, получил кулаком в челюсть, не удержал равновесия и сразу же повалился на пол, сокрушая по пути некстати подвернувшуюся мебель.
– Сукин сын! – От гнева голос Тины упал на октаву и охрип. – Можно ли верить хоть одному твоему слову, мужчина?!
– Я… – заворочался на полу мэтр Керст. – А что случилось‑то? – попытался он встать с пола.
– Лучше лежи! – Аду и саму душило бешенство, но она была куда спокойнее своей воспитанницы. – Встанешь, убью, так и знай!
– Да что с вами происходит?! – взмолился частный поверенный, лежавший в луже пролитого невзначай вина, и Ада должна была признать, что держится он, учитывая обстоятельства и внезапность нападения, на редкость просто и естественно. Это, однако, ни о чем еще не говорило, поскольку Сандер являлся подлым крючкотвором. А кто и умеет лгать, не краснея, как не законники? К тому же Керст мог просто еще не знать того, что узнали во время своей «прогулки» Ада и Тина.
– Опаньки! – раздался вдруг откуда‑то сзади веселый голос мастера Сюртука. – Дивитесь, люди добрые, а казачка‑то нашего ужо лупцуют! Слышь, Виктор, они без нас начали!
– Ничего! – спокойный голос ди Крея мог испугать и не робкого. – Не успели к началу, поучаствуем в конце.
– О! – «восхитился» рыжий Ремт. – Достойно быть отлито в бронзе и выбито на скрижалях!
– Значит, вы тоже в курсе? – повернулась к проводникам Ада.
– Ну, если мы говорим об одном и том же… – пожал плечами Ремт.
– Коронационная гонка! – Голос Тины напоминал рычание зверя. – Вы ничего не хотите мне об этом рассказать, а, мэтр Керст?
– Гонка? Хм… – Мэтр Керст тяжело вздохнул и начал медленно расстегивать пуговицы на своей суконной куртке. – Разите, госпожа, – предложил он, завершив свое несложное дело.