* * *
Несмотря на то что, по присловью южан, незваный гость хуже северянина, гостеприимство княжеских речников оказалось вполне пристойным, если не сказать большего. Молчаливый матрос проводил компаньонов в крошечную клетушку в носовой надстройке, другие два принесли бочонок пива, полкруга белого сыра, круто посоленного и выкопченного до цвета мореного дуба и такой же дубовой твердости, каравай темного хлеба и низку кровяных колбасок, и все, собственно. Казалось, о них забыли за полным отсутствием интереса. Впрочем, оно и хорошо: Виктор, если честно, ожидал худшего.
– Ремт, друг мой. – Он отрубил кинжалом брусок сыра и потянулся за хлебом. – А как у вас с передвижением по воде?
– Это вы, граф, на ее проточность намекаете? – ухмыльнулся в ответ маршал. – Так я же не нечистая сила, милейший, не бес какой‑нибудь паршивый, прости господи, не демон или нежить, на меня эти глупости не действуют.
– И серебро? – Ада взялась разливать пиво, но, заинтересовавшись темой разговора, вернула на место затычку и повернулась к мужчинам.
– Не отвлекайтесь, баронесса! – Ухмылка Ремта стала еще шире. – И серебро, и чеснок, и освященная вода. Ни‑че‑го.
– Значит, сможешь ночью сходить к Тине?
– Всенепременно!
– Ну, и хорошо. – Виктор взял‑таки ломоть хлеба, а Адель тем временем вернулась к бочонку и кружкам.
– Хорошо‑то хорошо, – покачал головой маршал. – Да ничего хорошего. Мне тоже наливайте, а то вопросы могут возникнуть, а оно нам надо?
– Тогда и сыра возьми, – пожал плечами Виктор.
– Возьму… – задумчиво протянул маршал, взгляд которого неожиданно стал рассеянным. – А вот скажите‑ка, люди добрые, что там не так с князем Чеана? И вообще, кто нынче на престоле в Норнане, как давно и чем знаменит?
– Теодор эй’Вендес, – не задумываясь, ответил Виктор, но тут же сообразил, что его осведомленность устарела почти на три года. – Или уже нет? Он ведь, помнится, серьезно недужил, не умер ли случаем?
– Да нет, жив пока, красавчик, – передала ему большую деревянную кружку Адель. – Так что все по‑прежнему, граф, на Сапфировом троне сидит князь Теодор, вернее, больше лежит, чем сидит, да и не Теодор он вовсе, а как изволят выражаться в герцогстве Решт, Мем Теодоро.
– Так это что, Красавчик Теодоро? – поднял в удивлении брови маршал.
– Все так, – вынужден был согласиться Виктор. – «Тео Красавчик» – Теодор эй’Вендес собственной персоной.
– Но он же болван, прости господи! – всплеснул руками маршал.
– Болван, – согласилась Ада, передавая ему полупустую кружку. – Но он Гарраган по матери и двоюродный брат Ги Тораха. После смерти Карлы и их с Ги Торахом сына Ставка вручила княжескую корону Теодору, так что у власти теперь он. Во всяком случае, формально. У него с возрастом подагра развилась, и еще куча других болезней в придачу. Так что давно уже не красавчик, и да, правит Ставка, а Теодор болеет, но все‑таки жив.
– Чудны дела твои, Господи! – покрутил головой маршал. – Мне тут шепнули знающие люди, что Ставка то ли своего кандидата продвигает, то ли Вернов на слабину пробует.
– Если так, то слабаки нынешние Верны, иначе и не скажешь, но факт: мне тоже намекнули, что не в Тине дело. – Ада выбрала колбаску по вкусу, но ко рту поднести не успела, ее опередил Виктор с вопросом.
– А без тайн никак нельзя? – спросил он в раздражении, ему трудно было оставаться спокойным.
– Никто не идеален, – пожала плечами Ада и откусила кусок колбасы, намекая на то, что, пока у нее полон рот, говорить с ней бесполезно.
– Ладно, – согласился Виктор с очевидным. Если он хотел «разговорить» других, следовало показать пример. – Начнем с меня.
– А может, не надо? – возвел глаза к невидимому небу маршал.
– А куда ты денешься? – Виктору было не до смеха, но он все‑таки улыбнулся. – Баронесса вон ради дела догола раздевалась!
Фраза получилась точь‑в‑точь в стиле Ремта Сюртука, и Виктор мысленно себе поаплодировал. Кажется, прежние способности возвращались к нему гораздо быстрее, чем он ожидал.
– Да я и не возражаю! – отмахнулся маршал. – Куда мне деваться! Все равно баронесса видела меня в деле. Так что давай, Гвидо, обнажайся!
* * *
Страха не было, и это удивляло больше всего. По идее, ей следовало бояться, но Тина была скорее озабочена, чем испугана. Она недоумевала, а не опасалась, вот в чем дело.
«Я точно сплю, – подумала она в тот момент, когда солдаты речной стражи сомкнулись вокруг нее, – или в полусне…»