– Вообще‑то не странно, – улыбнулся он. – Еще одна щепотка пыльцы волчатника… Ты забыла, что у меня острый нюх? Впрочем, что‑то еще… Постой‑постой… Корень ребня? Точно! Ты жевала корень ребня. Ты знаешь, что от него может быть понос?
– Знаю.
«Знает! Как интересно! И кто же обучил этого ребенка травному искусству?»
– И как же ты поступила? – спросил он, уже почувствовав ответ в ее дыхании.
«Н‑да… учитель не из последних!»
– Я добавила лист лимонника.
– Разумно. Ты хотела о чем‑то поговорить?
– Да. – Они были несколько впереди основной группы и могли говорить, не опасаясь быть услышанными. – Я хотела спросить вас о Сандере.
«Почему я не удивлен?»
– Что ж, – предложил Виктор вслух. – Спроси!
– Что вы о нем думаете?
– Много чего, – улыбнулся ди Крей. – Он любопытный человек, ты согласна? А у такого рода людей, как правило, больше двух качеств, я ясно излагаю свои мысли?
– Пожалуй, да, – согласилась девушка. – Меня беспокоит только…
– Что? – насторожился Виктор, у девочки, как он успел убедиться, было неплохое чутье на разного рода интересности.
– Знаете, как говорят, небольшие неточности заставляют сомневаться в искренности рассказчика.
– Знаю, – ухмыльнулся Виктор. – На западе говорят, маленькая ложь рождает большое недоверие. В чем он погрешил против истины?
– Из его рассказа получается, что я попала в приют сразу после рождения. Месть бывшей любовницы Захария, служившей в доме Веры…
– Похоже на правду.
– Но не правда.
– Ты знаешь что‑то, что неизвестно Сандеру? – предположил Виктор.
– Ада рассказала мне еще в начале путешествия, что – со слов прежней старшей дамы‑наставницы – меня приняли в приют уже взрослой девочкой. Мне было лет десять или одиннадцать, а до этого я воспитывалась у приемных родителей.
– Если так, ты должна это помнить, – удивился ди Крей. – Разве ты не знала этого, пока Ада тебе это не рассказала?
– В том‑то и дело, что не помню!
«Похоже, не у одного меня зияет в прошлом черная дыра!»
– Возможно, ты болела…
– Да, это возможно, – согласилась Тина.
– Ада считает, что мои приемные родители умерли от поветрия тысяча шестьсот сорокового года…
– Легочная лихорадка! – вспомнил ди Крей. – Если ты болела и выжила, то могла потерять память. Такое иногда случается и со взрослыми, если воспаление переходит на мозг… А ты была ребенком.
– Я понимаю, – согласилась Тина. – Но почему Сандер не упомянул про этих людей? Он не может о них не знать! У него слишком подробные сведения обо мне, чтобы думать иное.
– Ну, я не был бы столь категоричен, – возразил ди Крей. – Жизнь сложная штука, и побудительные мотивы людей, действующие в том или ином случае, способны иногда более чем удивить.
– Я понимаю, – повторила Тина. – Но это не все.
– А что еще?
– Он бастард де Риддеров.
– Вот, значит, почему ты меня расспрашивала…
– И вы, господин ди Крей, рассказали о троих Риддерах, вернее, Риддером следовало бы считать только барона Роланда. Его брат Агнус, наверное, так и остался Ридером?
– Кажется, так и было, – согласился Виктор.
– Ну, вот, – объяснила тогда девушка. – А нам – мне и даме аллер’Рипп – он сказал, что приходится внуком маршалу Агнусу, но при этом подчеркивал, что он бастард де Риддеров, дворянин и барон, если бы судьба распорядилась иначе. Он даже имя какое‑то странное назвал.
– Какое?
– Александр цу Вог ан дер Глен.
– Я знал неких Вогов, – кивнул ди Крей, и в самом деле, что‑то такое припоминавший, но без деталей. – Но не помню, были ли они еще и Гленами. – И после минутного молчания спросил: – Почему ты мне все это рассказываешь?
– Наверное, потому что доверяю.
– Доверие – великий дар, ты это знаешь? – спросил Виктор.
– Разве? – удивилась Тина.
– Точно так, – подтвердил ди Крей. – Я обдумаю то, что ты рассказала, и, возможно, смогу тебе помочь. Во всяком случае, я постараюсь…
4. Пятый день полузимника 1647 года
К полудню распогодилось. Дождь прекратился еще утром – ослаб и сошел на нет в первые предрассветные часы. Солнце встало среди рваных облачных полос, но позже небо окончательно очистилось, и стало значительно теплее. В это время компаньоны шагали по поросшему густым лесом склону сопки Колокольной, обходя с севера крепость Крегсгорх. Крепость выглядела внушительно и мрачно, но она запирала дефиле, которым могла бы воспользоваться целая армия, и не предназначалась для перехвата одиночных путешественников, перемещающихся на своих двоих. Впрочем, играло свою роль и то, что дама аллер’Рипп в совершенстве знала сложную топографию окружающей местности и смогла провести их маленький отряд совершенно незаметно не только для крепостных стражников, но и для патрулирующих сельские дороги дозоров.