– И догоним де Койнера через два дня, – кивнул ди Крей. – Вернее, через две ночи, если очень постараемся.
– Мы постараемся, – пообещала Тина.
– Значит, в окрестностях замка Зейт, – сказал Ремт Сюртук.
– Именно там, – подтвердил Виктор ди Крей.
– А как мы освободим даму Адель? – спросила Тина.
– Дайте ввязаться в сражение, сударыня, – ухмыльнулся рыжий проводник, – и мы поглядим, что можно с этим сделать!
6. Восьмой день полузимника 1647 года
В Але говорят: «свинья и лошадь не строят общих планов, у них разные пути».Так и случилось: ди Крей и Сюртук, возможно, и могли выйти в дорогу той же ночью, но Тина, как выяснилось, сильно ослабла, а после сытной и вкусной еды еще и осоловела. Единственное, на что она оказалась способна, это продержаться пару часов в седле, пока проводники запутывали следы и уводили их маленький караван подальше от разгромленного замка. Со слов Ремта, живых в крепости не осталось, но вскоре наступит утро, и кто‑нибудь наведается в замок. Или из деревни, или с тракта, или охотники вернутся с холмов. В любом случае вскоре следовало ожидать погони, вернее, поисков злоумышленников, и на такой случай имело смысл сделать все, чтобы их троих никто не нашел. Поэтому и двигались беглецы не вдоль тракта, а взяв несколько дальше к югу. Идея была проста, как хлеб и вода: с одной стороны, ты можешь срезать значительный кусок петляющей туда и сюда дороги, просто поднявшись к югу и спустившись к северу чуть западнее своего прежнего пути, а с другой стороны, маршрут беглецов был отнюдь не очевиден, и если не оставлять явных следов, то пойди найди их теперь во всех этих просторных лесах и горах.
Двигались почти до рассвета, так что Тина, едва способная держать глаза открытыми, смутно помнила, как добрались они до какой‑то укромной лощины, спрятавшейся среди поросших лесом сопок. Ди Крей, прекрасно понимавший, по‑видимому, в каком она состоянии, снял Тину с лошади, постелил ей под кустом давешний плащ, уложил на него, обращаясь с ней, как с малым ребенком, подложил под голову какой‑то узел, накрыл другим плащом и оставил спать. Так что того, как разбивали бивак, Тина уже не запомнила, погрузившись в сон без сновидений.
Разбудила ее Глиф. Где обреталась пигалица все это время, Тина не знала. Преклонив колено перед лордом де Койнером в тот памятный день, девушка выпустила Глиф «на волю», и потом – даже и в узилище – очень волновалась, опасаясь, чтобы с крошкой не случилось ничего плохого. И вот Глиф нашлась, как, впрочем, и прежде, сама собой.
– Девочка! – щекотно шептало прямо Тине в ухо крошечное создание. – Девочка! Девочка! Де‑во‑чка! Не спись! Про…сн…и…сь!
Длинные слова или не давались Глиф вовсе, или требовали от нее невероятных усилий.
– Не ори! – шепнула Тина и, открыв глаза, попробовала определиться с тем, где она и как. Получалось, что голова – несмотря даже на злоупотребление «сольцей» – ясная, и память работает «как родная».
Тина находилась в каком‑то укромном месте – деревья, кусты, огромные ледниковые валуны и покатое плечо сопки неподалеку, – вероятнее всего, в той самой лощине, куда привел их на рассвете ди Крей. А сейчас солнце, перевалив через дневной перелом, склонялось к западу. Света, впрочем, вполне хватало. Это все еще был день, а никак не вечер. Маленький костерок почти не дымил, а языки пламени едва виднелись в пронизанном солнечными лучами воздухе. Было тихо, тепло и уютно. Тихонько «переговаривались», пофыркивая, дремлющие среди деревьев лошади, потрескивали едва слышно веточки в костре, попыхивал парком медный чайник, подвешенный над огнем. А вот ди Крей, сидящий у костра, был похож на статую. Недвижим, безмолвен…
«У тебя есть знакомая фея?» – спросил тогда ди Крей.
«Я не знаю, кто она», – ответила Тина.
«А что, если он нас услышит?»
– Тсс! – шепнула она и, подняв руку, подхватила кроху с плеча, побыстрее спрятав ее под полу плаща.
После этого она потянулась, «просыпаясь», и села на импровизированной постели. Ди Крей оглянулся через плечо, посмотрел на Тину коротко, усмехнулся, найдя, по‑видимому, ее вид обнадеживающим, и кивнул, здороваясь.
– Доброе утро, милостивая госпожа!
– И вам того же, господин ди Крей! Однако солнце в третьем послеполуденном часу, не так ли?
– Утро наступает тогда, когда наступает.
– Хорошо, – не стала спорить Тина. – Как скажете. А на завтрак у нас что?
– Окорок, сыр и хлеб, вино и травяной чай.
– Вы? – нахмурилась Тина, которую почему‑то смутила мысль, что ди Крей копался в ее вещах.