– Ни в коем случае! – поднял перед собой ладони уже полностью обернувшийся к Тине ди Крей. – Ваших запасов, милостивая госпожа, я не касался. Даже не заглянул в ваш мешок, хотя соблазн, чего уж таиться, был. Но я оказался выше этого, – улыбнулся он. – Лес полон чудес, а этот в особенности. Реликтовые леса Подковы похожи, но только похожи на леса равнин.
Тут он был прав. За время пути через горы Тина успела обратить внимание на то, что не все представляющиеся – на первый взгляд – знакомыми растения на самом деле являются тем, чем кажутся. А разнообразие трав, цветов, мхов и папоротников вообще поражало воображение. Половины этих растений Тина не знала вовсе, а многие другие помнила только по гербарию.
Книга была большая – ин‑фолио – и очень толстая, в темном с вытертой позолотой кожаном переплете. На каждой странице помещались аккуратно вклеенное высушенное растение, лист, цветок, стебель, реже – корешок, цветной рисунок этого растения, выполненный с удивительным мастерством и даже изяществом, и описание: приметы, места произрастания, особенности сезонных изменений и, разумеется, способы применения, иногда много, а иногда – нет. Тина вспомнила страницы… Тончайший, высочайшего качества пергамент, запах сухих растений, ровные строчки каллиграфически выписанных букв, изумрудная зелень, золото, киноварь и кобальт, сурик и охра рисунков, тихий голос, называющий растения и рассказывающий…
«Что?»
Воспоминание пришло как бы ниоткуда, словно история без начала и конца. Ни того, где находилась эта чудная книга, ни того, кому принадлежал голос, Тина не помнила.
– Что‑то случилось? – построжал лицом ди Крей.
– Да нет, – отмахнулась она, надевая на губы улыбку. – Ерунда. Вспомнилось просто… Я могу отойти?
– Разумеется, миледи, – кивнул несколько успокоенный ее словами проводник. – Идите туда, – показал он рукой. – За тот валун. Там безопасно, и никто вас не потревожит…
– Спасибо, господин ди Крей!
Тина встала, подхватила лежавший, как тут же выяснилось, все это время рядом с ней мешок и пошла в указанном направлении. Обойдя огромный валун, для чего пришлось преодолеть довольно густой орешник, она оказалась на тихой полянке, со всех сторон укрытой от посторонних глаз кустами и деревьями, а от врагов – будь то люди или звери – крутыми каменными стенами. В довершение всех чудес здесь протекал ручеек, бравший начало из крошечного водопада, так что Тина могла не только облегчить наконец ощутимо отяжелевший мочевой пузырь, но и умыться. Ну а отдаленность и уединенность этого укромного местечка позволяли к тому же накоротке пообщаться с Глиф.
– Где ты была? – строго спросила Тина, поставив живую куколку на камень перед собой.
– Была! – радостно улыбнулась кроха. – Была! Была! Там! Тут! Там! Тут! Один… – Она пригорюнилась и моргнула, словно собиралась заплакать. – Один! Совсем! Один! Беда, беда, о‑гор‑чение! Плакать! Го‑ло‑си‑ть!
– Ты пряталась в замке?
– Замок? – удивилась девочка. – Ключ? Дверь… – Она явно была дезориентирована.
– Крепость! – попробовала помочь Тина.
– Боль‑шой! Сильный! – обрадовался ребенок. – Креп‑кий!
– В большом доме!
– Дом… – задумчиво повторила Глиф. – Жить, по‑жи‑вать… Боль‑шой! Ог…ог…ог…ром…ный! Так?
– Да! – Тина уже и не верила, что они с этим когда‑нибудь разберутся. – Да! Дом! Большой! Ты там была?
– Была, – кивнула девочка, – сплыла! – Улыбка расцвела на ее крохотных губках.
– Где ты пряталась?
– Много слов, – нахмурилась Глиф.
– Ты пряталась?
– Да!
– Где?
– Там! Там! Там!
– Черт!
– Где? – оживилась девочка.
– Где, где! У иволги в гнезде!
Вообще‑то присловье было более чем неприличное, и его, наверное, не следовало произносить вслух, тем более при ребенке, но проблема взаимопонимания начинала выводить Тину из себя.
– Не понять, – моргнула кроха. – Не знать, не вни‑мать. Плакать. – И она на самом деле заплакала. И следует заметить, это было просто душераздирающее зрелище. Девочка в красном платьице стояла на камне и заливалась огромными слезами, подвывая в такт мелко вздрагивающему тельцу. Ужас!
– Ну, что ты! Что ты! – встревожилась Тина. – Перестань! Ну не плачь. Я не хотела тебя обидеть.
– Нет! – возразила сквозь слезы Глиф. – Хотеть, мочь!
«Возможно, ты права: хотела и смогла. Но вопрос, откуда ты об этом узнала? Или ты играешь со мной в какую‑то свою детскую игру?»