— Да.
— Командор вызывает вас к себе. Через час.
— Хорошо, буду.
С мрачным видом, никак не согласующимся с полученной новостью, я открыла портативку. Посмотрела на ровные строчки последнего рабочего файла и снова закрыла. Встала, прошлась вокруг общего стола. Потом плюнула и вышла совсем: я не могла не то что работать — просто сидеть на месте. Поэтому весь оставшийся час провела в каюте у Алиссондры, развлекая Марлен побасенками и давая возможность самой Алиссондре проветриться.
Эрро встретил меня хмурой миной, на что я не преминула ответить безоблачной безмятежностью. Новое сражение, а значит — отправить к демонам личные переживания, можешь ты это или нет.
— Вы звали меня, Командор? — невинно начала я.
— Может быть, — сухо ответил он.
— Может быть?
— Ну хорошо, можешь считать, что я изменил свое мнение по поводу архива.
— Рада, — я без приглашения уселась в кресло для посетителей. — Так что же заставило вас изменить мнение о моих профессиональных качествах?
— Дело Рис требует… особого контроля. Леди Рила, кажется, недооценила важность этого дела, — он выразительно посмотрел на меня: — Поэтому, полагаю, есть смысл попросить вас проследить, чтобы она его не недооценила в еще каком-нибудь аспекте.
— Возможно, — я коротко улыбнулась. — Я могу идти?
— Идите.
Я встала, и, изобразив салют, направилась к двери.
— Шалли! — окликнул Эрро.
— Да? — я обернулась, приподняв бровь.
— Я еще понимаю, как вы бы могли подсунуть свой пасквиль мне на стол. Но как, демоны меня раздери, он оказался в закрытой директории моего компьютера, к которой не имеет доступ даже секретарь?!
— Ниии…себе, — выдохнула я. Растерянно посмотрела на него и пролепетала: — Может…
— Опять призрак похулиганил?! — рявкнул Эрро. — Вы дождетесь, что я его развоплощу на самом деле. Вместе с вами.
— Ну, я пошла? — пробормотала я куда-то в пространство и побыстрее выскользнула за дверь. И почти сразу же перешла на ходкую рысцу. Мне срочно был нужен Чезе.
Через пятнадцать минут мы едва не столкнулись лбами у входа в координационный центр. Я схватила помощника за рукав и отрывисто спросила:
— На что вы договаривались с секретарем Эрро? Куда он должен был положить файл?
— Что-то случилось? — встревожился он. — На стол. В считывателе с метками оперативного отдела. Неужели потерял?
— Нет, не потерял, — я покачала головой.
— Что случилось?
— Не важно, — я отпустила его рукав и невнятно пробормотала: — Наши начинания, похоже, поддерживают даже приведения.
И пошла прочь, провожаемая недоуменным взглядом. Ройн не сказал ни слова, прекрасно меня зная, но, похоже, все-таки встревожился по-настоящему. Знать бы тебе…
…Как будто не понятно, к чему все эти амулетики, файлики, подложенные в Командорский стол и разыгрывание из себя психотерапевта. У меня совершенно больная психика, которая может окончательно утратить свою внешнюю нормальность от случайного слова, предмета или воспоминания, которое сработает как ключ-маркер. А с Корпусом у меня отношения даже хуже, чем со своими мозгами. О своей выгоде печетесь, господин хороший, чтобы инструмент, в который столько вложено, не утратил работоспособности. Или влиятельной должности…
… И дело тут даже не в том, кто кому и что сказал. Это дело принципа. Да, меня занесло, как, впрочем, и всегда. Да, я одинаково несдержанна как на язык, так и на действия. Но только в рамках Сети! Или, по крайней мере, ее сублимации…
…Да какие тут вообще могут быть разговоры! Это действительно дело принципа. Кто кому и что может быть должен в принципе. Да, принципе! И о чем я только думаю…
Действительно, о чем? Я огляделась. Поняла, что безответственные ноги принесли меня на сумрачный этаж архива, и поджала губы. Глупо… И я ведь — права! Права!
Зло притопнула каблуком, развернулась и скрылась в ближайшем зале. С полчаса просматривала по диагонали какие-то документы, и сразу же забывала о них, как только с экрана исчезал закрытый файл. И ничего не происходит, да…
А ведь когда-то я была воином. И не боялась ни слова, ни действия, ничего…
Горячая волна протеста подбросила меня вверх и поставила на ноги. Развернула и вышвырнула из временного убежища в полутемный бесконечный коридор. Я шла, решительно чеканя шаг, со звенящей пустотой в голове, шла вслед за безотказным инстинктом стаи, за крохотными, незаметными никому черточками мироздания, говорящими только тебе и только для тебя… Шла по извилистым гулким коридорам, по узким шахтам технического этажа, выше которого только звезды. А потом стены вдруг исчезли, рванувшись в стороны. И пол сжался до узкой стальной полосы… Далеко внизу неясным пятном затерялась площадка у подъемников, где когда-то падали мне в руки птичьи перья и слышался шум огненного леса. Я стояла посреди огромного черного колодца со звездочками окон на дне, и жесткие тросы-лианы почти касались лица. Протяни руку — и коснешься бурого клубка переплетенных труб и распорок, застывших в воздухе почти без опоры. А твоя опора — лишь узкие паутинки балок и полдесятка невесомых решетчатых площадок, просеивающих пылинки тусклого света.
Темная застывшая фигура была своей в этом переплетении воздуха и металла. Может, поэтому она и сливалась с ним до этой призрачной нереальности?…
Он не повернулся. Даже когда от моего дыхания встопорщились волоски у него на затылке.
— Не боишься, что я всажу тебе нож в спину? — тихо спросила я, приглаживая выбившиеся прядки.
— У тебя его нет.
— А если бы был?
— Что тебе нужно? — Эрик наконец развернулся ко мне, опершись спиной на перила площадки. Устало посмотрел куда-то поверх меня: — Ну?
— Можно подумать, ты не знаешь… — буркнула я.
— Вот именно, знаю, — он отвернулся, рассматривая маячащее справа переплетение канатов. — Я знаю решительно все, что вы можете мне сказать. Я в курсе происходящего в вашем блоке, можете не беспокоиться. И, поскольку вы весьма однозначно высказались относительно…моего присутствия в своей каюте, я не понимаю, что вам еще может быть нужно.
— Да, это, конечно, очень забавно — потыкать меня носом в…
— Я. Никуда. Вас. Не…
— Ну да, конечно! Вы бы никогда этого себе не позволили, — ядовито перебила я. — Кстати, совсем забыла поблагодарить вас, мой лорд…
— Ваш? — саркастически встрял Эрик. Я задохнулась. А секунду спустя по губам уже блуждала кривая невеселая улыбка.
— Мой, — пальцы заскользили по его рукаву, разглаживая складки мятой рубашки. — Что ты хочешь услышать? — тихо спросила я. — Что меня…
— Ничего… — его ладонь внезапно накрыла мою руку. — Ничего я не хочу слышать.
— Прощаешь? — я подняла на него глаза.
— Прощаю… За что тебя прощать? — наконец и Эрик посмотрел мне в лицо. — Будто не знаю, с кем связался.
— Мне плохо без тебя, — жалобно проговорила я. И, как ни странно, действительно в это верила.
Может поэтому он притянул меня к себе, обнял, и худые горячие руки вовсе не хотелось сбросить… как и губы, горячо, торопливо целующие, боясь, что я вот-вот опомнюсь и оттолкну…
Мудрейший Санх устало посмотрел на высокого светловолосого мужчину, уже более часа занимающего его время и его же личный кабинет. Мужчина не сводил с него обвиняющего взгляда.
— Что вы хотите от меня, в конце-то концов?
— Вы видите, что он собирается сделать?
— Вижу. Ну и что? Я уже говорил, и повторю вам еще раз: меня это не волнует ни в малейшей степени. Более того, меня это просто-напросто не касается. И вас, подозреваю, тоже.
— Вы понимаете размер жертв?
— Вы забываете, юноша, что Мар, яар — богиня войны. И я служу ей.
Светловолосый мужчина сардонически приподнял бровь.
— По крайней мере, вторую половину жизни, — не смутившись, уточнил Санх. — Кстати, вам не кажется, что Э, ри, ик имеет на это некоторое моральное право?
— Не кажется. И не только мне.