Наступило еще одно глубокое молчание.
Рассказчица встала. При этом сделала своеобразное «подпрыгивающее» движение, будто намекая на нечто смутно знакомое. Так, будто собиралась бежать. Она стояла, немного согнувшись, в чопорной коричневой одежде, странно суженной в талии, по старомодному фасону. И, проследив за игрой света на лице девушки, Родни Хантер вдруг сделал вывод, что ее привлекательность – это только оболочка.
– То же самое случилось и впоследствии, в канун Рождества, – объяснила рассказчица. – Гости снова играли в «жмурки». Вот почему люди, которые здесь живут в наше время, не желают рисковать. Это случилось в четверть восьмого.
Хантер уставился на шторы.
– Было четверть восьмого, когда мы прибыли сюда! – воскликнул он. – И сейчас должно быть…
– О да, – подтвердила девушка. Ее глаза увлажнились. – Я сказала вам, чтобы вы ничего не боялись. И вот теперь все закончилось. Но не за это я благодарю вас. Я умоляла вас остаться, и вы остались. Вы слушали меня так, как никто еще никогда не делал. А сейчас скажу вам последнее. Наконец-то, я думаю, мы оба сможем уснуть спокойно.
Складка на темных шторах, закрывающих оконный выступ, зашевелилась и сместилась. Будто затуманенная линза вошла в фокус, и теперь эти шторы не пугали. Вы могли бы здесь поставить рождественскую елку. Родни Хантер, под пристальным взглядом Мюриел, прошел к шторам и раздвинул их. Он увидел обычный оконный выступ, прикрытый ситцем. И Луну за окном. Когда он повернулся, девушки в старомодной одежде уже не было. Но входные двери вновь оказались открытыми, потому что он почувствовал, как в дом задувает ветер.
Обняв рукой побледневшую Мюриел, Хантер направился с ней в холл. Они старались не обращать внимания на опаленные и капельные пятна внизу панельной обшивки, хотя сейчас уже эти шрамы от огня казались почти незаметными. Вместо этого они встали в дверном проеме и смотрели на большое пятно света, которое протянулось из дома по морозному Уилду. Это был гостеприимный свет. На вершине холма появились темные точки, которые тащились по снегу. Это возвращалась компания Джека Баннистера. Они услышали звуки голосов вдали. Один из них затянул веселую, беззаботную рождественскую песенку во славу и радость. И детский смех вошел в этот дом.