Г-н Бернард Франклин сказал: «Раз уж вы заговорили о необходимости сбора доказательств, агент Савич, мы считаем, что образец ДНК, который вы взяли у нашего клиента, г-на Дейтона Эбботта, был получен незаконно». Он повернулся к молодому человеку позади него и кивнул.
Саша Пауэрс одарила их ослепительной белоснежной улыбкой. «Дело в том, агент Савич, что у вашего департамента не было ордера на столь инвазивный запрос, и, похоже, мистер Эбботт никогда бы не согласился предоставить образец, если бы его не вынудили это сделать». Его тёмные глаза остановились на Дэвисе.
Сам агент Салливан признал, что вел себя неподобающим образом, получая его.
Савич сказал: «Господин Эбботт предоставил агентам Салливану и Хаммерсмиту образец, правда, после некоторого обсуждения причин запроса.
Анализ ДНК уже проводится, и проводится сопоставление. Важно то, что, поскольку у нас есть ДНК мистера Эбботта, мы вскоре сможем снять с него любые подозрения. Учитывая этот положительный результат, я не вижу причин, по которым в будущем могут возникнуть какие-либо юридические проблемы, связанные с тем, как был получен образец ДНК.
Арлисс сказал: «Это не игра во взаимное запугивание, агент Савич.
Поверьте, вам бы не повезло, если бы это было так. Я понимаю, что у вас есть работа, и что в таком деле каждый должен быть опрошён. Мой сын не мальчик. Он взрослый мужчина и сам с этим разберётся. Однако вы правы.
ДНК, которую мой сын так неосмотрительно вам предоставил, снимет с него всякую причастность.
То, что произошло сегодня утром, неприемлемо. Полагаю, агент Салливан это понимает. Поскольку я не хочу лишать Перри постоянной защиты агента Салливана, я готов пока оставить всё как есть, со всеми данными вами заверениями. Вы все свободны. Спасибо, что пришли.
Выходя, Дэвис увидел кофейные чашки и красивый кувшин с кофе на низком столике. Им кофе так и не предложили.
Савич была ошеломлена. Госсекретарь могла бы отрубить им головы, но вместо этого отступила.
Он задавался вопросом, понимает ли Дэвис, как ему повезло.
Дом Натали Блэк
Поздний понедельник днем
Б. припарковал свою украденную «Хонду» среди деревьев неподалеку от особняка посла Натали Блэк – именно так он его и называл, – один из тех огромных трёхэтажных амбаров, которые строили сто лет назад, с крыльцом по периметру, таким количеством дымоходов и больших окон, что ему бы не хотелось их мыть. Дом был выкрашен в синий цвет с коричневой отделкой – всего два цвета. Огромный викторианский задний двор его мамы в Брикерс-Боул был выкрашен в пять разных цветов, которые она сама выбирала, и каждый цвет обновляла каждый год. Этот дом был не таким красивым, как дом его мамы – да и как он мог быть таким, если там было всего два цвета, и он нуждался в покраске? Однако у него были большие, внушительные ворота с телефонной будкой и постом охраны для больших шишек, обитающих в этом адском Вашингтоне. Им было проще это сделать, чем что-то сделать с преступниками, заполонившими улицы. Он также заметил камеры и людей в тёмных костюмах у ворот и на территории. Они были там, чтобы защитить важную персону-посла Блэк, которую он знал, женщину, которую видел в новостях по телевизору.
Ну, его мама тоже была большой шишкой в Брикерс-Боул, но она не отгородилась от него высоким забором и калиткой. Нет, она была гостеприимна, особенно местные жители, которые каждый год подкрашивали дом, сажали ей весенние цветы и мыли её «Кадиллак» каждую неделю, лишь слегка подталкивая её к этому Блаженным. Он вспомнил местных подростков, которые, вероятно, спорили, приходили поглазеть на этот потрясающий дом, вспомнил, как они боялись, что их поймают. Ему всегда нравилось это выражение страха на всех этих лицах. Он задумался, что случилось с домом его мамы. Он задумался, как выглядит дом мамы.
Сейчас. Там жили чужие? Или, может быть, теперь там темно и заплесневело, а картины Грейс все покрыты пылью.
Семейное кладбище за домом, должно быть, всё ещё существует. Он помнил, как тихо и безмятежно там было под сенью деревьев, которые всегда сохраняли прохладу надгробий. Грейс должен был быть похоронен там, в чёрной суглинистой земле, рядом с семьёй, но его там не было. Маму тоже там не похоронили, и это было неправильно. Он скучал по своей семье. Он скучал по чизкейку, который мама угощала им с Грейс каждый вечер.
Он увидел, как мимо него проезжает светло-голубой «Форд». Это была дочь посла – Перри Блэк, спортивный журналист. И какая девушка способна на такое? Он видел, как её рука в перчатке потянулась к нему и нажала кнопку домофона, поскольку караульное помещение было пусто. Ворота плавно распахнулись, и машина проехала. Дочь слегка помахала в сторону камеры.