—Торн, президент — она ясно помнила его в двадцатилетнем возрасте, даже тогда гладкого и дерзкого, всегда готового нарушить правило, но очень умного.
Он всегда был рядом, лучший друг Брандейджа с первого курса, потом и её, и с его стороны было ещё много всего, но об этом никто не говорил, пока Арлисс не подошла и не спросила её об этом. Они вчетвером так хорошо сошлись, что их дружба стала глубокой и крепкой, и продлилась долго.
Но теперь Брандейдж был мёртв. Торнтон был, чёрт возьми, президентом Соединённых Штатов, обладающим высшей властью над её будущим. Сколько ещё он сможет противостоять своим советникам, всем партийным шишкам, всему давлению общественности, которая желала её смерти? И что потом? Позор, да, но закончится ли всё этим? Если кто-то хотел большего, чем просто опозорить её, если он хотел её смерти, что могло бы его остановить? Возможно, она и могла бы прожить какое-то время, но как долго она сможет держать при себе телохранителей? Вечно?
Любой политик, любая публичная фигура в мире, независимо от того, насколько хорошо они защищены, может быть убита. Всегда есть выход. Всегда. Она могла представить, как в итоге станет параноиком, подозрительным ко всем своим знакомым, ко всем своим...
друзья.
А теперь они ещё и Перри в это впутали. Зачем? Какой в этом смысл?
На дипломатической службе она встречалась со многими и разными людьми, принимала так много важных решений, которые повлияли на неё и Перри, по крайней мере, до того, как Перри поступила в колледж и стала независимой. Приведёт ли одно из принятых ею решений к её убийству? А Перри, всегда был Перри, и страх за дочь глубоко укоренился в ней.
Неужели всё началось с Джорджа МакКаллума? Во всяком случае, именно тогда всё и выплыло наружу. Милый Джордж, прекрасный человек, честный, ни в чём не повинный. Она не любила его так, как Брандейджа, до глубины души.
Она была уверена, что в её жизни будет только одна такая любовь. Но она глубоко заботилась о нём. Он дарил ей удовольствие, дружбу и уважение, и они оба знали, что прекрасно поладят друг с другом. А потом его… кем? Принесли в жертву? Или он стал мишенью? Но тогда зачем винить её, зачем все эти злонамеренные слухи? Зачем приходить за ней сюда, домой? Обрывки бумаги – кружатся, не склеиваясь.
Она повернулась на бок, глядя в темноту окна. Она сходила с ума. Ей нужно было поспать, нужна была ясная голова, потому что вот-вот, завтра, ей придётся принять решение, которое изменит всю её жизнь.
Что бы вы сказали, Брандейдж? Вы бы посоветовали мне уйти в отставку? Помочь защитить Перри? Натали почувствовала перемену в прохладном, неподвижном воздухе спальни, дуновение более свежего и холодного воздуха. Из окна. Она посмотрела на зашторенные окна, хотя было так темно, что она едва могла их разглядеть.
Они двигались? Она потянулась к мобильнику на тумбочке. Автодозвон был настроен на звонки в комнатах Конни и Хули – её новая тревожная кнопка. Нет, пока нет. Если она нажмёт кнопку, они обе смогут прибежать, а если кто-то за окном вот-вот войдет, он, скорее всего, сбежит. К тому же, она была далеко не беспомощна. Она взяла пистолет и стала ждать, едва дыша, словно спала.
Квартира Перри Блэка
в пятницу вечером
Было почти полночь. Перри сидела на диване, склонившись над ноутбуком на журнальном столике, с бутылкой воды у правого локтя. Дэвис сидел напротив неё в кресле с подголовником прямо перед камином, мечтая о том, чтобы хоть немного согреться. Он встал, подбросил дров и снова сел. Он посмотрел на Перри, которая барабанила пальцами, перечитывая то, что написала в своём блоге. Время от времени она поглядывала на него, а затем быстро опускала глаза. Сколько ещё она сможет притворяться, что не закончила? Она же не сможет игнорировать его до конца вечера, правда?
Дэвис наблюдал за ней. Она переоделась в синюю толстовку «Патриотов» – опасный шаг в Вашингтоне, округ Колумбия. Он задался вопросом, осмелится ли она когда-нибудь надеть её на стадион «ФедЭксфилд» по воскресеньям.
Джинсы у неё были мешковатыми и выглядели лет на десять. На ней были только толстые белые носки, ботинки стояли рядом на полу. Он понял, что ему нравится смотреть на неё, нравится видеть, как тот самый локон волос выпадает из косы и падает ей на щеку. Энергия, казалось, пульсировала вокруг неё, даже сейчас, около полуночи, даже когда он знал, что она закончила блог. Живой провод, как называла бы её мама. Если подумать, так мама его и называла. Её iPod играл «Waiting Room» Fugazi, приглушённый, и это было совершенно неправильно. «Waiting Room» должна быть включена на полную громкость, когда, скажем, парень красит стену, бросает мяч в баскетбол или моет свой джип. Это была универсальная музыка, не только для безделья, но и когда он пашет как угорелый. Включай её тихо и громко, и она всегда заставит его мозги работать.