Звонок с новостями о Хули разбудил их за десять минут до восьми утра.
Вашингтонский мемориальный госпиталь
субботнее утро
К онни ждала столько, сколько могла, прежде чем сообщить всем хорошие новости. Хули пережил ночь. На рассвете ему вытащили дыхательную трубку, и он дышал самостоятельно. Медсёстры сказали, что он стабилен. Она повторила каждое услышанное ею позитивное слово.
Она стояла над ним, легко проводя пальцами по его неподвижному лицу. Дыхание и пульс были ровными, и, казалось, ему было комфортно. Из его груди всё ещё торчала прозрачная трубка для откачки жидкости, и это, должно быть, было больно, но он принимал сильные лекарства и был лишь отчасти в сознании. Она очень не хотела, чтобы он скоро проснулся, потому что знала, что ему будет больно. А сон исцелял. Он такой сильный, думала она, такой сильный. Он справится, он должен.
Но он проснулся. Когда он открыл глаза, Конни увидела сначала пустоту, затем растерянность и тихо сказала: «Марк, это я, Конни.
Ты в безопасности, всё будет хорошо. Не нужно пытаться разговаривать. Спи дальше, это будет лучше для тебя.
Он не совсем понимал, что она сказала, но её лицо и звук голоса так близко успокоили его. Она улыбалась, и это, безусловно, был хороший знак. Он почти ничего не чувствовал, никакой боли, и не собирался проверять это движением. Голова была словно набита ватой – тяжёлая и густая, со странными, спутанными мыслями, которые рикошетили туда-сюда. Он моргнул, пытаясь прочистить разум; ему это удалось, немного. Во рту пересохло, но он не мог произнести её имя, хотя и попытался, тихим звуком, но он привлёк её внимание.
«Ты хочешь пить. Мне жаль», — сказала Конни и поднесла к его рту соломинку.
«Только немного, хорошо?»
Он сделал несколько глотков и сумел прошептать: «Конни».
«Да, я здесь. Никто к тебе не подойдёт, Марк. Со мной ты в полной безопасности».
«Хорошо», — сказал он. «Это хорошо. Я очень рад, что не умер», — и он погрузился в забытье, его мозг отключился, и всё стало хорошо.
Когда он снова открыл глаза, то увидел стоящего над ним Дэвиса Салливана.
Он повторял его имя снова и снова. Вернее, не его имя…
«Вот именно, Биф, открой свои голубые глаза, потому что нам с тобой нужно выпить пива, побросать мяч в баскетбол, побороться, если только ты меня не боишься».
Раздался тонкий, хриплый голос. «Боишься тебя, красавчик? В твоих снах.
Ты бы продержался пять секунд». Неужели этот тоненький голосок действительно принадлежал ему? Он звучал жалко.
Должно быть, он едва издал звук, потому что Дэвис теперь наклонился к нему вплотную. «Да, возможно. Но сейчас ты даже пописать самостоятельно не можешь, так что побереги силы для симпатичных медсестёр».
Хули рассмеялся, но ему было так больно, что он задохнулся. Он почувствовал, как рука Салливана сжала его предплечье.
«Я в порядке», — прошептал он. «Конни говорит, что всё будет хорошо».
«Тебе лучше быть в порядке, иначе я натравлю на тебя Савича. Вот тебе и большой злой пёс, он бы тебя на мат уложил за пять секунд в спортзале. Ты нас до смерти напугал, Биф».
Хули хотелось рассмеяться, на этот раз просто потому, что он был жив, но он знал, что лучше не смеяться. Он всё же выдавил из себя лёгкую улыбку, не чувствуя, как боль снова сжимает его. «Мой старший брат называл меня Бифом — сокращённо от «говядина на копыте».
«Я думала, у тебя только сестра. Конни сказала, что едет из Денвера, чтобы понянчиться с тобой?»
Не боль заставляла Хули стонать. Марджи была милой, но всё равно суетилась и беспокоилась, обращалась с ним так, будто ему снова восемь лет.
«Ты очень внимательный ублюдок».
«Я делаю всё, что могу. Я ей не звонил, это Конни, твой врач настаивал. А что это за брат?»
Хули прошептал: «Кевин. Он был кадровым военным, майором. Он погиб в Ираке». Его дыхание на мгновение прервалось, а затем он добавил: «Я гордился им. Это миссис».
Черный подойдет?
«Мне жаль вашего брата. С миссис Блэк всё в порядке. Они с Перри уже едут. А что касается Савича… ага, вот и он».
Савич посмотрел на широкие бинты, обмотанные вокруг груди Хули, и увидел, что дренажи были чистыми. Учитывая обстоятельства, он выглядел хорошо.
Хули это переживёт. Он тихо сказал: «Я говорил с доктором Проктором. Он сказал, что выгонит нас через пять, потому что хочет осмотреть вас. Он доволен вашими успехами, так что продолжайте в том же духе. Я не хочу вас изматывать, Хули, но у нас мало времени. Если станет слишком тяжело, вы закроете свой…
Глаза, и мы оставим тебя в покое. Ты расскажешь нам что-нибудь о прошлой ночи? Что-нибудь такое, чего Натали и Конни не знают?
Хули почувствовал укол боли и промолчал, пытаясь справиться с ней. Он кивнул в сторону стаканчика, и Дэвис поднёс трубочку к языку. Ему удалось немного пососать. Дэвис сжал рукой дозатор обезболивающих, лежавший рядом. «Нажми кнопку, чтобы сделать укол морфина. Ты не хочешь гнаться за болью, Биф, ты должен оставаться впереди неё».