Я посмотрел в его блекло-голубые глаза и понял: будь его воля, мне действительно никогда бы не разрешили уйти в отставку. До этого бы просто не дошло.
- Надеюсь, ты помнишь про закон о неразглашении государственной тайны? - небрежно заметил Слейд и улыбнулся. - Впрочем, что это я! Конечно, помнишь.
- Какой пост вы сейчас занимаете, Слейд?
- Честно говоря, почти на самом верху, - радостно ответил он. Теперь я ближайший помощник Таггерта, а значит, принимаю основные решения. Время от времени завтракаю с премьер-министром.
Он рассмеялся, сел в машину и сказал уже через опущенное стекло:
- Еще одно. Не вздумай открывать эту посылку, дорогуша. Вспомни, к чему может привести излишнее любопытство.
Он уехал, и когда его машина скрылась из вида, даже воздух вокруг стал чище. Я посмотрел на горы вдали и почувствовал острый приступ тоски. За двадцать минут мой привычный мир разлетелся вдребезги и я, черт побери, не знал, как собрать осколки.
Утром я отчетливо понял, что мне остается только одно: доставить эту чертову посылку в Акурейри. Нет, нужно было ещё молиться богу, чтобы все это обошлось без осложнений.
3
Во рту у меня пересохло не столько от долгого рассказа, сколько от бесчисленных выкуренных во время него сигарет. Я выбросил окурок из окошка машины и откинулся на спинку сидения.
- Вот так меня шантажом вовлекли в это дело.
Элин нервно заерзала на сидении.
- Я рада, что ты мне это рассказал. Я очень волновалась из-за этого твоего непонятного полета в Акурейри. Но теперь, когда ты передал посылку, беспокоиться не о чем?
Она сладко потянулась.
- В том-то и дело, - возразил я, - что не передал.
Я рассказал Элин о четырех типах в аэропорту Акурейри и о том, что Слейд прилетал из Лондона и был очень недоволен. Она побледнела:
- Слейд был здесь? В Исландии?
- Вот именно. Он сказал, что я больше не участвую в этом деле, но что-то мне сомнительно... Знаешь, Элин, лучше тебе пока держаться подальше от меня. Как бы ты не пострадала.
Элин бросила на меня пытливый взгляд:
- По-моему, ты не все мне рассказал.
- Ты права, - согласился я. - Но я сделал это сознательно. Тебе лучше не вмешиваться во всю эту грязь.
- А мне кажется, что лучше все узнать, - возразила она.
Я закусил губу:
- Не могла бы ты где-нибудь переждать самое опасное время?
Она пожала плечами:
- Дома, в Рейкьявике.
- Отпадает, - быстро сказал я. - Слейд знает об этой квартире, один из его людей следил за нею.
- Я могла бы поехать к отцу.
- Неплохая идея.
Отца Элин я видел только один раз, но впечатление было очень благоприятным. Крепкий, старый фермер, одиноко живущий в исландской глуши. Да, там Элин была бы в безопасности.
- Если я тебе все расскажу, ты проведешь у отца несколько дней?
- Там видно будет, - упрямо ответила она.
- О господи! - воскликнул я. - Если выпутаюсь из этой передряги целым и невредимым, лучшей жены, чем ты, мне не найти. Вот только выпутаюсь ли?
Элин широко раскрыла глаза:
- Что ты сказал?
- Косвенно попросил тебя выйти за меня замуж.
Тут все перепуталось, и прошло довольно много времени, пока Элин, раскрасневшаяся и похорошевшая, чуть-чуть отодвинулась от меня и потребовала:
- Теперь рассказывай все!
Я вздохнул и открыл дверцу машины.
- Не только расскажу, но и покажу.
Мы подошли к заднему бамперу джипа, я нагнулся, оторвал от шасси плоскую металлическую коробку, которую накануне прикрепил там скотчем, и положил Элин на ладонь.
- Вот из-за этого все неприятности. Ты сама привезла её сюда из Рейкьявика.
- Ты хочешь сказать, что те четверо её не получили?
- Я хочу сказать, что они получили металлическую коробку с песком, упакованную в мешковину.
4
- Хочешь пива? - спросила Элин.
Я непроизвольно скривился. Исландское пиво - это нечто на любителя, причем к алкоголю оно тоже имеет весьма условное отношение. Элин засмеялась:
- Оно импортное. Берни привез несколько ящиков из Гренландии.
Ну, это уже совсем другое дело. Датчане понимают толк в пиве.
- Я хочу, чтобы ты поехала к отцу, - повторил я, принимая из рук Элин открытую банку пива.
- Я подумаю. Но почему посылка все ещё у тебя?
- Потому что вся эта история очень странная и от неё за милю несет дерьмом. Допустим, за Грэхемом следили и Слейд подключил к операции меня. Но ведь напали именно на меня, а не на Грэхема, хотя он околачивался рядом. Разве не странно?
И ещё Малькольм, труп которого я отправил к центру земли. Но для Элин это уже было бы слишком.
- Очень странно.
- К тому же Грэхем следил за нашей квартирой в Рейкьявике. Тоже странное поведение для человека, у которого враг на хвосте. Но я в этом сомневаюсь: Слейд способен наплести невероятное количество небылиц, чтобы скрыть какой-то крохотный факт.
- Когда ты говоришь о враге, то кого имеешь в виду? - тихо спросила Элин, глядя куда-то вдаль.
- Моих старых друзей из КГБ, - ответил я. - Русских. Я могу ошибаться, но сомневаюсь.
Судя по выражению лица Элин, эта новость ей совсем не понравилась. Тогда я снова переключился на Слейда и Грэхема.
- Вот ещё что: Грэхем видел, как на меня напали в аэропорту Акурейри, но пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь. Он мог попытаться догнать человека, у которого оказался футляр от фотоаппарата, но и этого не произошло. Что ты об этом думаешь?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю, - признался я. - Потому и говорю, что эта история плохо пахнет. Идем дальше. Грэхем сообщил Слейду, что я провалил задание. Тот немедленно прилетает из Лондона. Для чего? Чтобы погрозить мне пальцем и сказать, что я плохой мальчик? Что-то не похоже на Слейда.
- Ты ему не доверяешь, - констатировала Элин.
- Разумеется, не доверяю, - пожал я плечами. - Но он заварил какую-то крутую кашу, и мне хотелось бы знать рецепт. Иначе я охнуть не успею, как стану покойником.
- А что же делать с посылкой?