– Ну, хорошо, завтра в десять ноль-ноль на проходной вас будет ждать человек. Напомните еще раз вашу фамилию.
– Заренко Александр Карлович. Я знаю, где у вас проходная, и буду там ровно в десять. Займу не больше пятнадцати минут, а потом вернусь к своим баранам из фонда «Свободный воздух».
– До свидания, Александр Карлович!
– До завтра, Борис Лазаревич!
Получился очень содержательный разговор. Судя по всему, и завтра я не получу от Фрейдмана более вразумительного ответа на свои вопросы, но на пару из них он уже пролил свет, незаметно для себя самого. Он не спросил, в чем конкретно провинился Лузьев и по какому поводу меня заинтересовал банк в Запорожье. А ведь даже совершенно посторонний человек должен был бы поинтересоваться, почему его имя оказалось под угрозой очернения. И еще один маленький нюанс: Фрейдман – человек, во-первых, занятой, а во-вторых, достаточно, как бы это сформулировать, влиятельный для того, чтобы послать на фиг любой печатный листок, как бы красиво он ни назывался. А меня они соизволили принять. В конце концов, завтра я поговорю с ним лично. И попытаюсь объяснить, что для нас всех будет лучше замять это дело о банке и АОПе. В случае для Лузьева будет достаточно одного звонка. Мы с Фрейдманом в одном телефонном звонке смогли даже обменяться намеками. Фрейдман сказал о возможной ошибке Игоря Лузьева, а я упомянул «Свободный воздух». Кому как, а мне кажется, что база для дальнейших переговоров подведена. Но почему Фрейдман так легко согласился на встречу, я понял только через десять минут, и вовсе не благодаря своему дедуктивному дару.
С благоговением положив телефонную трубку, я отправился в кабинет к господину главному редактору с докладом. Он, между прочим, в запальчивости пообещал снабдить меня личным транспортом для поездки в Грибов. Вот теперь пусть свое обещание выполняет.
Но Вадима на месте не было. Как мне сообщила их секретарь, они убыли для того, чтобы слегка пообедать. Это значило, что Вадим появится, если появится, часа через два-три, не раньше. Чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие начальства, я расположился в кабинете Главного. Тут удобно, хотя бы потому, что здесь практически единственное место в редакции, где никто не стоит у тебя над головой и не лезет под руку.
И в кабинете главного редактора я понял, что собственную газету иногда нужно читать. На полосе бизнеса в номере, из-за которого у меня образовалось столько проблем, наш экономический обозреватель поместил небольшую, но сенсационную, во всяком случае, для меня заметку. Если опустить все малопонятные и неудобоваримые экономические термины, то получалось, что некая американская фирма предложила вложить немного денег – миллиона два-три долларов – в производственное объединение «Электрон», где генеральным директором Борис Лазаревич Фрейдман. Два-три миллиона долларов – это уже объявлено. Да и фирма не маленькая. Я слабо разбираюсь в мировых производителях электроники и разработчиках космических технологий, но название «Вестингаус» слышал даже я. И денежки в «Электрон» должны были поступить либо от самой «Вестингауз», либо от кого-нибудь рядом стоящего.
Вот интересно, Вадим видел этот материал? Вернее, не так. Вадим уже связал статью отдела расследований со статьей отдела бизнеса и экономики? Судя по всему, еще нет, иначе реакция была бы куда более интенсивная. Теперь совершенно понятно, что Фрейдману абсолютно не нужны никакие проблемы с прессой. Это в нашей стране все знают, как легко игнорируются влиятельными господами любые публикации в прессе. А вот американцам, не дай Бог, может прийти в голову, что нельзя связывать свое доброе имя с предпринимателями, о махинациях которых шумит печать. Наверное, это хорошо. Фрейдман приложит максимум усилий для того, чтобы заткнуть Лузьеву пасть. С другой стороны…
Тут лучше всего посоветоваться со специалистами. И я, по максимуму используя отсутствие главного редактора, по внутренней связи вызвал на собеседование мелькавшего в редакции Олега Костина.
– Здравствуйте, здравствуйте, господин Костин, – приветствовал я Костина.
– Здравствуйте, здравствуйте, господин Заренко, – Костин уселся в кресло и закурил сигарету.
– А я, между прочим, вам не разрешал курить.
– А я, между прочим, вас и не спрашивал.
Что приятно в общении с Костиным, так это то, что его практически невозможно вывести из себя. Даже странно, что внешне он производит впечатление человека, вечно напуганного. Даже серьга в ухе, которую он недавно стал носить, не прибавила ему внешней уверенности в себе. Но если попытаться надавить на него, то господин Костин будет отнекиваться до конца и закончит разговор, в лучшем случае, обещанием подумать. А потом поступит все равно так, как сочтет нужным. Но дело свое знает туго и информацию получает из первых рук и свежую. Мы с ним даже иногда обмениваемся секретами или консультируем друг друга.
– Олег, я тут с огромным интересом прочитал твою статью.
– Что ты сделал?
– Прочитал твою статью! – меня тоже не так просто достать.
– Ну и что? – Костин почувствовал мой интерес и теперь будет пить мою кровь большими и жадными глотками.
– Слушай, Олег, мне срочно нужно понять, что ты имел в виду под всей этой ахинеей. Почему это твоя любимая «Вестингаус» не может просто так взять и вложить деньги в украинское предприятие?
– Понимаете ли, господин Заренко, по дурацким американским законам, ни одна тамошняя фирма не может войти деньгами в предприятие, которое хотя бы на один процент не было бы частной собственностью. С полностью государственными предприятиями американцы в инвестиции не играют. Таким образом, чтобы денежки достались «Электрону», нужно, чтобы «Электрон» был хотя бы частично приватизирован. Кратчайший путь – через акционирование. А для этого нужно именно то, чего у нас сейчас так не хватает, – деньги.
– Ты хочешь сказать, что нашу оборонку могут не просто приватизировать, но и даже частично отдать иностранцам?
– А пуркуа бы и не па? Как говорят друзья французы. Главное, чтобы Фрейдман получил на это добро в Киеве, а при его связях – это вопрос времени.
– И денег. Ему где-нибудь придется искать деньги на приватизацию доли. И, я думаю, не очень маленькие.
– Весьма, – Костин взгромоздил ноги на журнальный столик и мечтательно уставился в потолок. – Какой-нибудь банк совершенно свободно может подбросить денежек. Под проценты. Знаешь, сколько желающих будет помочь Фрейдману потратить деньги на переоборудование «Электрона»? Очередь выстроится, ногами пинаться будут.