Раз: и она в моих объятиях.
Два: мои губы на её губах, а руки стягивают резинку с волос. Шелковистые, огненные, ароматные. Вишневый аромат. Моя Вишня и на запах, и на вкус.
Три: дёрнул молнию пуховика и запустил руки под её толстовку. Бельчонок дрожала и выгибалась от каждого моего прикосновения холодными пальцами по её горячей обнажённой спине.
- Ром… - то ли простонала, то ли проохала девочка.
И это была бы не финишная прямая, а только стартовый свисток, если бы не Стас, который вылетел из «Фараона», как лев из клетки.
- Бес, что за шутки?
Отстранился от Бельчонка, застегнул пуховик и нахлобучил на голову шапку, чтобы не замёрзла. Трясется же вся. Может, и не от холода, ведь меня и самого тоже дергает от наших взрослых игр.
- Доставка цветов! – выпаливаю я тоном работника службы доставки. Бельчонок протягивает парню охапку цветов.
- Это мне? – Стас в непонятках.
- Насте… Она любит белые розы, – комментирует Богданова. Стас приподнимает бровь, сканирует взглядом Бельчонка, а потом меня, на что я удовлетворительно киваю. Громов переводит взгляд на девчонку, улыбается ей и протягивает руки к букету. Но вместе с букетом хватает и мою девочку и сжимает в медвежьих объятиях.
- Задушишь! - смеясь, пищит Бельчонок.
- Катюха, ты как всегда… Спасибо! – парень отпускает девчонку и оглядывает нас еще раз. – Вы уверены?
-Да. Бельчонок не любит розы. Она любит тюльпаны, - последнее слово мы произносим со Стасом одновременно, а потом все вместе хохочем.
- Помню, как весной Ник … эээ … - Громов запнулся и глянул на меня.
- Продолжай, - сказал я с невозмутимым видом, но тоном, не терпящим отказа. Да и взгляд мой был точно не доброжелательный, а подстать сжатым кулакам и стиснутым челюстям. Ведь мозг быстро просчитал, что Ник - это бывший, с которым «было хорошо», по её словам, с которым было настолько серьёзно, что она успела познакомить его со Стасом. Может, они даже устраивали двойные свидания. Сука, куда меня несёт?
- Ну, тюльпаны … дарил Кате охапками. Всю общагу завалил, – добавил парень, пятясь к двери. – Пошлите уже, там Демьян с гитарой приехал.
- Дёма играет на гитаре? И поет? – оживилась Богданова и рванула ко входу. Вот снова по глазам вижу, что включила режим фиктивных отношений и бежит от меня.
Схватил её за капюшон и дернул к себе.
- Ник? ... Охапками… - заговорщицки прошептал ей на ухо, прижимая спиной к себе. Затем развернул и, ухватив за подбородок, заставил смотреть мне в глаза.
- Хотел бы я познакомиться с этим Казанова, – между моим уравновешенным внешним видом и бурлящим нутром был явный диссонанс. Меня подмывала даже прошлое внимание, которое Богданова уделяла не мне. Башкой понимал, что тогда мы даже не были знакомы, что тогда я купался во внимании других девушек, но всё-таки ядовитый вкус ревности ощущался во рту. И еще эти губы в сантиметре от меня, которые благодарили другого за охапки любимых цветов. Твою мать! Вот я придурок! Я сейчас собираюсь проучить девчонку за то, что она когда-то целовала другого. Собираюсь наложить запрет на ее губы для бывшего и будущего парня, которые мне, кстати, пиздец как не нравятся. Хотя я понимаю, что Богданова моя на короткое время и после меня у ее будет своя личная жизнь с мужем и детьми в дальнейшем. Бл*дь, только от мысли воротит. Надо переключиться и заесть этот противный привкус во рту чем-то сладеньким.
- Ром, не надо… - уперлась ладошками в грудь и держит дистанцию между нашими губами. Вот же зараза. Это её так откинуло от меня воспоминание о бывшем?
- Ты сказала «да», - прорычал я, намереваясь всё-таки получить свой поцелуй.
- «Да» действует на один раз…
- Тогда скажи снова… - продолжая напирать я, ломая ее сопротивление. Одной рукой притягивал подбородок ближе, второй вжимая ее тело в себя.
- Один раз… один раз … можно воспользоваться… «да», - Богданова едва говорила. От моей хватки у нее перехватило дыхание. Я зверел, но хотел остановиться. Я прижал ее губы к своим. Это был не поцелуй, а просьба о помощи. Мне нужно было лекарство. Я болел, когда терял ее, когда она сопротивлялась мне, когда видела не только меня, когда отвлекалась на кого-то другого, когда для нее существовал не только я. Я уже испытывал это чувство в детстве. Чувство ненужности и отстраненности. И сейчас оно вернулось. Вернулась и снова беспощадно ломало меня. И лечение - это ее безмерное внимание, направленное исключительно на меня, или полное избавление от этого внимания. Я думал, что излечился от этой агонии, но эта девчонка пробралась мне под кожу и снова заражала меня. Заражала каждым равнодушным взглядом, каждым действием, игнорирующим меня, каждым словом, сказанным не мне и не обо мне.