Обернувшись, я увидел запыхавшегося паренька, что на самом деле был весьма в неплохой физической форме. Ну, для обычного ребёнка, конечно...
- Что-то нужно? – Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Ведём себя как добрые миньоны, которых забыли спросить, какому именно злодею они служили в конце первой половины 20 века.
- Я... это... – Он немного замялся, оглядываясь вокруг. И не зря – мы стояли друг напротив друга в паре метрах, а вокруг нас уже собрались несколько детей, любопытно глазея на возможное шоу. Эх, опять какие-то слухи пойдут, мда. – Я вызываю тебя на бой! – Показав на меня пальцем, он смог заставить меня сначала удивиться, а потом искренне улыбнуться.
На бой? Меня? Ты? Песенка тут вспомнилась одна...
- Один, к тебе мой путь
В Валгаллу, где весел пир
К героям сяду за стол
Буду песни петь
И петь пенный эль... – Тихо про себя напевая её фрагмент с ностальгической теплотой на родном великом и могучем, я вспоминал былые деньки – когда-то меня часто побеждал страх и беспомощность. Побеждал, пока я не понял, что они лишь инструменты, инструменты, которые я могу обратить в несокрушимую броню своей уверенности, что не раз меня выручала в экстренной ситуации. Таковая ею хоть не была, но со стороны наверно забавно выглядит...
- Какой бой, насмерть? – Невинно это предположив, я чуть огляделся, ища взглядом тех, кто странно бы на меня смотрел. Вроде нету таких, все нормально смотрят. Ну, значит никто не понял, что именно я пел. Мда, если бы понял, было бы весело...
- Нет... – Видимо, даже не поняв, что я сказал, он развернулся и крикнул, убегая с некоторым трудом. – Догоняй, если сможешь!
- Дети... – Вздохнув, я на медленной для меня скорости побежал за ним, про себя отмечая - если нас поймают, я потрачу время на слушание слов какой-нибудь старомодной англичанки. Это то, это сё, блаблабла...
Не поймали. Мы прибежали в...ммм... музыкальный кружок? И нафига, будем петь на флейтах? Надеюсь, не на кожаных...
— Вот! – Он протянул мне... что это? Саксофон? Только не говори мне... – Мы будем на них играть! – Явно довольный собой, он победно на меня посмотрел, иногда с надеждой переводя взгляд от меня куда-то в сторону.
Проследив за его взглядом, я сразу нашёл Лили, которая смотрела на меня. О, как знакомо. И я опять в любовном треугольнике. Только знаете, мои дорогие ребятишки, что я вам хочу сказать? В любовном треугольнике побеждает не тот, кто терпел и сносил всё до конца. А тот, кто раньше всех из него вышел!
Как я понял, условий и прочего не будет – парень не стал мне больше ничего пояснять, несколько неуверенно и в слишком быстром темпе начав воспроизводить какую-то композицию. И куда торопится, хочет мир повидать, да себя показать? Мне по барабану, я всё равно ничего в этом не понимаю, детям другим и подавно, а вот Лили... этой и тем паче, она явно хочет видеть моё падение. А чей-то триумф лишь попутное развлечение во славу её. Как говорится, за каждым великим мужчиной стоит великая женщина, ага.
- Повтори это! – Надо признать, что играл он хоть и коряво, но неплохо. По крайней мере, я лишь иногда думал о том, что это мне напоминает похоронный марш Мендельсона. Какой я оптимист, однако...
Повтори, грит. Я даже не знаю, куда ты там нажимал и что сделал, чтобы звук то получался...
Игнорируя ожидающие взгляды, я молча повертел шайтан-машину в руках, интуитивно понимая лишь единственное понятное мне её использование – в качестве дубинки. Ну а чего вы от быдла то ожидали? Провинция-с, понимать надо.
Копируя то, как этот мальчик её держал и как там нажимал, я попытался было что-то сыграть, но понял, что ничего не получается – какие-то звуки выходили из трубы, но они были совсем разные. Хотя моё больное сознание почему-то свело их в единую композицию, которую стойко ассоциировало с Реквиемом по мечте Моцарта. Эх, моя любимая у него...
- Ты проиграл! – И снова этот жест, перстом указующим на чело моё многострадальное. По что же, отрок ты младой, наслаждаешься победой своей и болью чужой? По что же ты слеп так, как другие слепы... – И теперь...
- И теперь мне пора идти. – Всё ещё улыбаясь и думая, что этот саксофон весьма прикольная вещь, я подошёл к парню, кладя ему левую руку на плечо и серьёзным, проникновенным голосом сказал ему: - Друг мой, ты хороший парень. Береги её. – Протянув ему правую руку, которую он через пару секунд пожал с пустыми глазами, явно охреневая от происходящего, я едва удержал каменное лицо и быстро вышел из помещения. Только не ржать, только не ржать, нельзя испортить момент...