В животе урчало все сильнее и после двух лекций Николай решил заглянуть в столовую. Непреложный закон подлости сработал тут же: в коридоре он натолкнулся на Михаила. Костин устало поморщился.
— Ну что ты прыгаешь туда-сюда как зайчик у новогодней ёлки?
— Лучше быть зайчиком, чем оленем, — ответил Николай, но Миша на намек не рассердился, а рассмеялся.
— Я знаю, каких людей выбираю, Коленька. А ты?
Уменьшительно-ласкательное имя, которым Колю называла мама, из чужих уст звучало насмешливо-пренебрежительно. И бесило так, что скулы сводило.
— Если Вадику к вечеру не станет лучше, — угрожающе наклонился Николай вперёд. — То мы подадим на вас в суд! И курицу сдадим на экспертизу!
— Какую курицу? — удивился Михаил.
— Ту, которую вы испортили!
Старый враг посмотрел на Колю как на идиота.
— Слушай, ты и вправду такой дурак или умело прикидываешься для пользы дела?
Коля сжал кулаки.
— Эй, парни! — между ними вклинился Леха, Колин однокурсник — высокий мускулистый парень, несмотря на свои девятнадцать выглядящий старше всех на курсе благодаря, как охарактеризовала его вид Лера, «мужицкой наружности». Всегда весёлый, со щетиной на лице и горстью конфет в кармане (которыми он приманивал девчонок), свободно общающийся с абсолютно любым контингентом, Алексей Фокин быстро становился своим в любой компании. Впрочем он никогда не был обузой. Зато часто выручал товарищей из передряг. Не смотря на очень лёгкий подход к жизни.
— О чем балагурим? Может, по сигаретке? Мне тут одна лапочка подарила со старшего курса за помощь с докладом такую пачку подогнала! Нам с вами в жизни не накопить на такой так денег!
Миша расслабился, улыбнулся.
— За помощь с докладом, значит?
Леха закивал, приобнимая Колю за плечи.
— А то! Я ж умный! Ну, Коль? Бери, я знаю, ты ж без дыма жить не можешь! За доклад, конечно. Ну и так, по мелочи. Мебель подвигали, стол протёрли.
— Полы помыли, — подсказал Костин.
— Это мы запланировали на следующий раз. Ну? Так идём курить? А, парни?
— Ты бы дал товарищу поесть сначала, а то блеванет ещё с твоей щедрости. — Посоветовал Михаил, кивнув в сторону столовой. — А мне не надо, я бросаю.
— Давно? — с сочувствием уточнил Леха.
— Второй год.
— Н-да, это дело серьезное!
— А то.
Парни попрощались, и Костин отбыл в неизвестном направлении. Леха снял руку с плеча Коли.
— Ты его знаешь? — спросил Николай хмуро одногруппника.
— Да так, аппаратуру вместе таскали как-то из актового зала. По поручению ректората. Гулянья какие-то что ли устраивали на площади перед корпусом, уже не помню. Миша-Кость. Крепкий парень. Подрабатывает охранником в школе, где Леркина племянница учится. Не смотри так, мы просто один раз вместе за ней заходили! Не будем же мы при ребенке «мебель двигать»! А что вы не поделили?
Коля рефлекторно потёр грудь.
— Ребро он мне однажды сломал. Лет семь назад.
Леха пригладил пятерней растрёпанные черные лохмы.
— Н-да… Дела… Ребро — это серьезно… Ну вы ж детьми были…
— Ему было шестнадцать.
— А почему ты в полицию не заявил?
— Да… — Николай поморщился. Как-то стыдно было. Слабак. Проиграл. Драка-то была один на один, хоть и улюлюкали товарищи Костина, выстроившись вокруг драчунов. Разница в три года, конечно, значима, но ведь мама бы подняла шум. Она и так плакала. Все сетовала на погоду. И отец ушел к любовнице как раз за месяц до этого. Вот Колю и несло на «подвиги» — язык молол без разбора все, что придет в голову. Добавлять ей страданий по поводу того, что это отнюдь не случайность, а человеческая жестокость, которую мама переносила всегда очень тяжело, Коля не желал. Соврал, что поскользнулся на обледенелых ступеньках. Мудрый доктор из травмпункта посмотрел на снимки, на набычевшегося Николая, и сказал, выдыхая смесь табака и алкоголя:
— Ссышь или сам виноват?
— Сам виноват, — торопливо соврал Николай, и маме ничего нового не сказали по поводу его повреждений. Соврал — потому что виноватым себя не чувствовал. По крайней мере до весны, когда увидел, как парни из соседнего дома издеваются над щуплой школьницей, растерянно прижимающей к груди розовый рюкзачок в заплатках. Коля не смог пройти мимо, остановился, спросил, что за фигня, на что ему ответили:
— Иди мимо. Это ж дочка Любки — задранной юбки! Смотри, буфера уже растут! У них в квартире знаешь, сколько мужиков за один день бывает? Мама говорит, яблоко от яблони…
Парни были немного старше Николая, девчонка — года на два или три моложе. У нее были очень злые глаза, а пальцы вцепились в рюкзак так, что побелели костяшки. Коля знал, что ребята те неплохие, ну пошутят немного над голодранкой, ну по заднице хлопнут раз, провоцируя девичий визг, рассмеются — и уйдут. Коля знал, что ничего страшного не будет, но почему-то полез в драку. Весной соврать маме, что поскользнулся и упал на ступеньках не получилось. Впрочем, к тому времени в семью уже вернулся папа, и жизнь пыталась войти в нормальное русло. Даже почти вошла.