Глава 24
Мир не рухнул, за окном брезжил закат, щебетали птицы, ребята во дворе гоняли мяч, но у меня всё равно было ощущение, что наступил конец света. Мой личный апокалипсис. Кот клялся, что больше никогда мне не изменит, ведь он уважает себя и свой выбор, а выбрал меня. Я верила, как самая настоящая идиотка. Теперь думалось, что Света ни единственная, с кем он наставлял мне рога. Я и не узнала бы об этом, не облажайся он и не родись мальчика, так похожего на своего отца. Ни какой генетической экспертизы не надо. У ребёнка его глаза, цвет волос, форма носа и подбородка. Да он просто копия Кота. У нас мог быть такой же малыш, вместо этого я лечусь после того выкидыша несколько лет и всё безуспешно. Ари купил ту картину, Кот его попросил, уверена в этом, видела же как он ему шептал что-то во время аукциона, наверно, уговаривал. Девушку узнал, и мальца тоже, у него ведь даже на картине глазища синие нарисованные были. Ни зря так пялился. Другу Тихомиров должен был потом как-то объяснить, зачем ему сдалась эта картина, значит, скорее всего, Загибалов тоже в курсе про ребёнка. Командировка эта в Штаты сразу после аукциона, возникшая внезапно. Теперь я сомневалась, что он вообще вылетал из страны, а если и летал, то его задержка вызывает подозрения. Шахов тоже мог его покрывать, вот и пялился тогда на меня в ресторане с жалостью. Вместо звонков Костя писал сообщения, якобы не мог говорить, и прочие мелочи, на которые я не обращала внимания все это время, а сейчас вспоминаю и мысли крутятся в голове без остановки.
Зерно недоверия было посеяно в душу. Я уже ни во что не верила, кроме одного: Костя боялся меня потерять, поэтому ничего не рассказал. К художнику не дал приблизиться, ведь это он нарисовал Светлану с младенцем, наверняка именно у него Кот выяснял про девушку, где, с кем, как, когда и так далее.
Встаю с дивана в гостиной, иду на кухню и взяв очередную бутылку спиртного, на этот раз коньяка, бреду вдоль стены обратно. Шатает дико, возле дивана пара пустых бутылок из-под мартини, выпила их за несколько часов.
Краем пьяного мозга понимаю, что скоро у Кота рейс из Стокгольма, соскабливаю свою тушку с дивана и иду умываться. Бледное, припухшее, с воспаленными глазами лицо в отражении зеркала не вдохновляет. Холодная вода из душа на голову чуть протрезвляет. Собираюсь и выхожу из родительской квартиры. Доезжаю на такси до окраины города, захожу в свадебный салон и чужим осипшим голосом прошу девочку-консультанта позвать хозяйку.
Алиса появляется из подсобки и глядя на меня, её симпатичное личико вытягивается от удивления, а в глазах появляется неподдельная тревога. За несколько месяцев мы успели перейти на "ты" и немного подружиться. Я предлагала девушке помощь с арендой помещения ближе к центру, но она наотрез отказалась, сказав, что сама всего добьется. Моё участие в становлении бизнеса Алисы на новый уровень, ограничивалось рекламой салона своим знакомым, которые в свою очередь рассказывали своим знакомым. Старое доброе "сарафанное радио" действовало не плохо, и в последнее время Алиса практически не выходила из мастерской, той самой подсобки, где шьёт наряды.
-Что случилось? -спросила она, шагнув ко мне, и потянула к тахте у стены.
-Ты говорила, владеешь домиком в деревне.
-Да.
-Можно я там поживу немного?
-Конечно можно. Ты с Константином Олеговичем поругалась?
-Почти. Не хочу ругаться, а если к кому-то другому из знакомых обращусь, он меня найдет и это непременно произойдёт. Побуду в тишине на природе, соберусь с мыслями, есть над чем подумать, -ответила я правду, не вдаваясь в подробности.
-Подожди пару минут, я вынесу ключи и адрес напишу. Сама-то доберёшься? Сто километров без малого. Может отвезти?
-У тебя своих забот полно.
-Ничего страшного, за пару часов моего отсутствия кризис не наступит, -отмахнулась она от моих вялых возражений и метнулась в кабинет. Вскоре мы уже выехали из города на её старенькой видавшей виды "Ладе" десятой модели. Деревенский магазин мог бы порадовать ассортиментом, но мне было всё равно что покупать. Аппетит отсутствовал, даже тошнило от одной только мысли о еде, так что закупкой провианта занялась Алиса. В принципе, она взяла самое необходимое и немного сладостей. Я лишь попросила коньяка, выставленного на верхней полке стеллажа в единственном экземпляре и сильно запылившегося.
Небольшой деревянный домишко в три окна, два из которых в единственной комнате, третье на кухне. Вода из покосившегося колодца в сотне метров от дома, ладно хоть печку топить не надо ввиду теплого времени года. На случай, если похолодает, Алиса показала, где хранится обогреватель и как он работает. Девушка уехала, а я осталась в чужом доме, чувствуя себя чужой в этом мире.
Два дня прошли, как в тумане. Пила, спала, пила, спала. Сон тревожный, явь тоже не радует. У телефона ещё в городе сел аккумулятор, зарядного устройства с собой не было, да и разговаривать ни с кем не хотелось. Было желание что-нибудь сотворить с собой, чтобы самой не мучиться и другим жить не мешать, но потом подумала о родителях, о подруге, и единственное, что сделала себе, так это надавала кулаком по лбу за такие мысли. Однако желания и сил как-то жить дальше по-прежнему не находилось. Вот и пила, иногда забываясь сном. Пару бутылок коньяка и одна виски, прихваченные из города, употребленные на пустой желудок дали о себе знать на третий день всеми похмельными симптомами. Проспав к ряду целые сутки, просыпаясь пару раз лишь для того, чтобы попить и справить нужду, заставила себя через силу сварганить омлет и кое-как проглотила, особо не чувствуя вкуса. Затем провалялась в постели ещё полночи и решилась на коньяк, купленный в деревне. Осилить его не смогла, стало дурно и поспешила принять горизонтальное положение.
На пятые сутки самочувствие не улучшилось. Наобнимавшись с ведром возле умывальника, совершила водные процедуры и без энтузиазма приступила к готовке, а именно поставила вариться куриную грудку. Бульон частично помог, а сон у приоткрытого окна почти исцелил. Больше я не притрагивалась к спиртному, убрав бутылку на полку в буфет.