Позавчера один капрал разделся догола и сбежал из лагеря. Мы нашли его лежащим без чувств в овраге. Пришлось накинуть ему на шею веревку и тащить обратно, как животное. Я слушаю его пронзительный смех и грубые ругательства и понимаю, что те же мысли и чувства постепенно овладевают моим мозгом.
Нужно идти вперед, по снегу, в снежное безмолвие, пока безумие не пожрет наши души.
13
Женская школа навевает на меня скуку.
Система образования, принятая в стране, превращает девочек в глупых жеманниц, так что мои соученицы непременно станут безупречными светскими дамами. Самая красивая среди них – Хун, ее тщательно подбритые брови похожи на два лунных полумесяца. Она то хмурится, сводя их к переносице, то поднимает в знак нарочитого изумления. Ее наигранная веселость и манерный смех не могут скрыть от мира застенчивой робости девочки-подростка.
Чжоу уродливее всех в классе, зато у нее самые длинные волосы. Непривлекательная внешность сделала ее высокомерной и язвительной, в этом ее изюминка. Ходит злая шутка, что ее мать, племянница маршала, сильная, как монгольский богатырь, женщина, управляет Столицей именно благодаря своему весу.
На переменах девочки болтают о кинозвездах, платьях, драгоценностях, выгодных браках и о тайных любовниках императрицы. Никого не интересует современная литература с ее уничтожающей критикой нравов прогнившего общества, никто не обсуждает политическую повседневность, которая день ото дня становится все более удручающей. Из рук в руки передаются любовные романы – над ними так приятно предаваться сладким переживаниям и слезам. Независимая Маньчжурия изолирует нас от остального Китая на манер тихого гнездышка, в котором шелковичные черви вьют свои нежные коконы, прежде чем погибнуть в кипящем котле.
После уроков я отправляюсь на площадь Тысячи Ветров. Игра в го приобщает меня к стремительно меняющемуся миру, за доской я забываю об унылой повседневности.
Одноклассницы находят меня странной и считают мою страсть к го эксцентричным безумием. А вот игрокам свойственна благородная снисходительность и терпимость.
Двадцать лет назад, сразу после женитьбы, мой Отец убедил Дедушку послать его учиться в Англию. Год спустя он вернулся домой, переняв европейские привычки, и бросил вызов традиционному образу жизни. Доверив мою сестру Лунную Жемчужину заботам своей матери, он увез жену на Запад. В Пекине, где жили семьи моих родителей, разразился скандал. Дедушка по материнской линии, удалившийся от двора сановник, разорвал отношения с Батюшкой моего отца, который продолжал служить императору. Я родилась в туманном Лондоне, что с первых же дней жизни сделало меня необычным ребенком. В моей мятущейся душе не осталось никаких воспоминаний о раннем детстве. После крушения империи старики помирились – их объединила ненависть к республиканцам. Умерли они практически одновременно. Вернувшись из Англии, чтобы соблюсти траур, мои родители подчинились приказу Бабушки, и мы уехали из Пекина в город, где мои предки владели охотничьими угодьями.
Мечтавшая о мире Бабушка умерла на следующий день после начала войны, 18 сентября 1931 года. Через пять дней после окончательного разгрома в нашем городе появились спасавшиеся бегством китайские солдаты. Они ворвались в наш дом и разместили в комнатах своих раненых.
Потом город осадили японцы. Обстрел длился три дня. На наш дом упала бомба, и большую часть бесценной мебели пожрал огонь. Китайская армия капитулировала. Солдаты исчезли. Ходили слухи, что японцы расстреляли за городом больше трех тысяч человек.
После смерти Бабушки наша жизнь стала постепенно налаживаться. Японцы посадили в городе нового мэра. Баррикады разобрали. Над крышами домов подняли вражеские флаги. Открылись японские магазины, а традиционные шторы из белого полотна в ресторанах уступили место тканям с японскими иероглифами. По улицам мелкими шажками прогуливались японки с высокими прическами в узких кимоно и сандалиях на деревянной подошве.
Нам пришлось строить новый дом. Инфляция едва не разорила семью. Моя мать уволила своих горничных, оставив на службе лишь кухарку да экономку. На смену обедневшей аристократии пришли нувориши. Город наполнился пышностью и весельем, открывались роскошные гостиницы, дорогие магазины и шикарные рестораны. Никогда прежде улицы и проспекты не выглядели такими вызывающе богатыми.
Мои родители, каждый на свой манер, нашли способ убежать от реальности. Отец принялся составлять антологию английской поэзии, а Матушка начала тщательно переписывать каллиграфическим почерком свой дневник.
Все, что было связано с жизнью в Европе, она убрала в сундук и заперла на замок. Иногда я пользуюсь ее отсутствием, чтобы стащить ключ из вазы, и рассматриваю фотографии, одежду, письма и редкостной красоты ткани, издающие колдовской аромат. Так не пахнут ни мускус, ни кедр, ни сандал, ни цветы в наших садах, ни деревья в наших городах, этот запах переносит меня в другой мир.
Мечтания усиливают мою печаль.
14
Удача! Целый месяц мы преследовали террористов в горах и наконец загнали их в ловушку, прижав к краю пропасти, откуда они смогут вырваться разве что на крыльях.
Съестные припасы давно подошли к концу. Все, что осталось, мы поделили и раздали, так что каждый может посчитать на пальцах одной руки галеты, которые придется заедать снегом.
Вчера в полдень, исчерпав боеприпасы, мы приняли решение атаковать китайцев в штыковом бою.
Сегодня утром над горами повисло странное безмолвие. Даже ветер стих. В этой тишине слышны только крики фазанов. Мысленно я составляю завещание. Слова прощания успокаивают нервы.
Я медленно вытаскиваю саблю из ножен. Протираю платком лезвие. Никогда еще эта сталь, выкованная в начале XVI века, не казалась мне такой блестящей. Сабля верно служила моим предкам, голов они ею снесли без счета. Блестящий клинок кажется сегодня зеркалом, в котором отражается грозная чистота смерти.
Внезапно раздается звук горна. Я с воинственным кличем выпрыгиваю из траншеи. На вершине не заметно ни малейшего движения. Нет ни тени, ни человека. Террористы исчезли, испарились! Солдат подзывает нас к краю пропасти. Метрах в ста внизу, на белом снегу лежат трупы. Прежде чем кинуться в бездну, бандиты сбросили туда все оружие, погибших и раненых товарищей. Теперь я понимаю, почему вчера пополудни, после ожесточенной перестрелки, замолчали их ружья.
У обеих сторон одновременно закончились боеприпасы, но ни они, ни мы не знали, что враг стоит на пороге поражения.
Японцы решили добыть славу в последнем бою, китайцы же предпочли умереть. В величии коллективного самоубийства нашего врага есть доля грустной иронии. Поторопиться убить себя – значит позорно капитулировать. Древняя китайская цивилизация за тысячи лет своего существования вскормила множество философов, мыслителей и поэтов. Но ни один из них не понял уникальной силы смерти.
Только наша, куда менее богатая, культура познала главную истину: действие подразумевает смерть; смерть и есть действие.
15
По пришедшей с Запада традиции Новый год открывается сезоном балов.
Сестра дает мне одно из своих сшитых по европейской моде платьев. Причесывает на пробор, наносит помаду на волосы и начинает красить мне лицо. Час спустя, поглядевшись в зеркало, я не узнаю себя. Кожа белая, как отстиранная в щелочи простыня. Веки темнее крыльев ночной бабочки. Накладные ресницы придают глазам плаксивое выражение.