— Ха! — фыркнула Флер, выбегая из комнаты. — Да что ваш профессор понимает в том, как должен выглядеть современный робот!
Вскоре мистер Белл ушел на свою встречу, а Гэвин принялся играть с Шарлоттой. Ворчун убирал со стола.
— Сегодня у меня часовое собеседование по коммуникатору, — предупредила миссис Белл, отвечавшая за штат прислуги (как людей, так и роботов) в большом отеле. — Потом поеду на работу, а Шарлотту закину в ясли. Ты будешь дома?
— После обеда уйду, — ответил Гэвин и вприпрыжку помчался на второй этаж. Проходя мимо классной комнаты, он увидел, что Флер уже занимается. У него и самого была уйма дел, но сперва он хотел получить ответ на один ужасно животрепещущий вопрос.
Под самой крышей располагалась комната, целиком отведенная для коммуникатора. Гэвин снял с крючка на стене очки, надел их и остановился перед большим экраном.
— Дай мне Сократа[3], — потребовал он.
Через секунду перед Гэвином появился дородный мужчина средних лет в домотканом древнегреческом хитоне, уютно расположившийся на земле под оливковым деревом. Гэвин устроился на траве напротив.
— Сократ, как по-твоему, у роботов есть какие-нибудь права?
Сократ нахмурился.
— Мне незнаком термин, который ты употребил. Что такое робот?
Ну конечно же, в 420 году до нашей эры ничего подобного не было, хотя Гэвин ничуть бы не удивился, если бы выяснилось, что идея изобретения роботов принадлежит древним грекам. Мальчик попытался подобрать другое слово, доступное собеседнику:
— Это такая машина, которая умеет думать.
Некоторые роботы не обладают большими умственными способностями и делают всякую черную работу, например, строят стены или подметают улицы, зато другие ужасно умные и даже чем-то похожи на нас.
Философ прислонился к дереву.
— А с какой стати машинам иметь права?
— Вот об этом-то я и размышляю, — признался Гэвин. — Помнишь, мы с тобой как-то обсуждали, есть ли права у животных. Я об этом потом долго думал и в конце концов решил, что есть.
Сократ кивнул, однако понять, согласен ли он с этим выводом, было трудно. Гэвин по опыту знал: философ ни за что не выскажет своего мнения. Будет задавать кучу вопросов, пока ты сам не найдешь нужный ответ.
— Ты еще тогда спросил, — продолжал Гэвин, — есть ли у людей право на свободу. На этот вопрос я знал ответ, потому что мы не признаем рабства. Дальше ты сказал: «А как насчет права на счастье?» Вот тут я уже не был так уверен, но, если у нас такое право есть, не понимаю, почему и роботы не могут быть счастливыми.
— А что нужно роботу для счастья?
— Папа говорит — делать счастливыми людей, потому что так они запрограммированы… то есть, так устроены.
— А как насчет свободы воли? — спросил Сократ. — Робот обладает свободой самому выбирать, как поступить?
Гэвин замялся.
— Наверное, нет — если он умеет только выполнять приказы. Но если мы создадим такого робота, который сможет принимать решения самостоятельно… — Мальчик задумался. Опыт долгих бесед с древнегреческим мудрецом научил его самому искать ответы на свои же вопросы. — Вот тогда у него точно будет свобода воли. Тогда нам придется предоставить ему право выбирать, быть ли ему счастливым, свободным и так далее. А иначе мы не должны давать роботу свободу воли, — заключил он.
Гэвин остался чрезвычайно доволен своей логикой, но Сократ выглядел несколько обескураженным. Очевидно, ему было трудно рассуждать на эту тему, не зная даже, что такое роботы.
— Почему бы тебе не подумать об этом до завтра? — предложил Гэвин, сообщая таким образом коммуникатору, что Сократу требуется дополнительная информация.
Обычно в таких случаях на экране возникала надпись «Спроси Платона» или «Спроси Гоббса[4]» — и Гэвин мог вызвать нового философа. Однако сегодня надпись не появилась… Мальчик решил оставить Сократа на экране, на случай если у того к завтрашнему дню появятся какие-нибудь свежие идеи.
— Думаешь, мама с папой и правда купят нового робота? — шепнула Флер брату. Ребята направлялись в Учебный Центр. Ворчун шел чуть сзади, изо всех сил концентрируясь на том, чтобы не проглядеть возможную опасность. — Просто смешно устраивать такую суматоху из-за какой-то машины. Вот бы они купили роботессу, как у Марсии! Я ее еще не видела, но Марси говорит — эта БДЦ-4 просто супер, гораздо круче, чем все предыдущие модели.
Тут они завернули за угол и обнаружили, что путь перегорожен. Роботы-рабочие заделывали выбоины в мостовой. Похожие на гигантских пауков, они своими длиннющими руками деловито таскали камни и бурили дыры. В обычный день Гэвин непременно остановился бы поглазеть, как они копошатся, но сегодня он даже не замедлил шага. В животе у него ворочалось какое-то странное чувство. Быть может, виной тому был суп, съеденный за завтраком, но в глубине души мальчик понимал, что дело не в супе.
Флер же шла, представляя, будто ее провожает высокий бронзовоцветный робот с гибкими, как у людей, руками и ногами. Полированный металл блестит на солнце так жарко, что прохожие останавливаются поглядеть на это чудо техники. А потом все переводят взгляды на нее, Флер, словно гадая, кого же сопровождает столь совершенный агрегат. Флер, конечно же, игнорирует эти взгляды и, гордо вскинув голову, как избалованный ребенок, привыкший ко всеобщему вниманию, проходит мимо. Постепенно на улице собирается целая толпа. Но Флер и робот невозмутимо следуют своей дорогой, заставляя людей расступаться в стороны.
— Позволю себе заметить, мисс Флер, — голос Дворецкого вернул девочку с небес на землю, — что у вас очень рассеянный вид.
— Я задумалась! — отозвалась Флер. — А тебе лишь бы поворчать — неудивительно, что мы тебя Ворчуном прозвали…
— Прошу прощения, если докучаю вам. Я волновался, как вы перейдете дорогу. В это время дня здесь весьма интенсивное движение.
Тут только Флер осознала, что они подошли к шоссе, отделявшему жилой район от кварталов фабрик и офисов. Учебный Центр находился по ту сторону дороги. Мимо в обоих направлениях проносились мобили. Глянцевые титановые поверхности сверкали словно жидкая ртуть. Самые крупные машины перевозили строительные материалы, мебель и роботов-рабочих.
Едва дети приблизились к пешеходному переходу, раздался специальный сигнал, и мобили остановились. Беллы уже собрались было перейти дорогу, как вдруг мимо, не обращая внимания на красный свет, с грохотом промчался огромный грузовик. Ворчун кинулся вперед, загораживая детей и оттесняя их на тротуар. За первым грузовиком проследовал второй, потом третий — казалось, процессии не будет конца. Гэвин присвистнул:
— Они же на бензине! Должно быть, новая поставка…
Но Флер совершенно не интересовалась бензином.
Такой вонючий, и дыма от него всегда много… Наконец вереница грузовиков закончились, и дети беспрепятственно перешли дорогу. Мобили снова засновали туда-сюда.
— И всё-таки, — вернулась Флер к прежней теме, — как ты думаешь, они купят нового робота?
— Думаю, да, — ответил Гэвин. — Но ты губу особо не раскатывай. На БДЦ-4 во всяком случае можешь не рассчитывать…
Они поравнялись с широкими каменными воротами Учебного Центра, на которых красовались рельефные изображения людей и роботов. Массивная бронзовая табличка гласила: «Центр Пожизненного Обучения и Самосовершенствования». Во внутреннем дворике сновали спешащие на занятия люди. Небольшая группа учеников вышла из Корпуса Искусств. Рядом с одной из девочек возвышался золотистого цвета робот — в воздухе вокруг него разливалось радужное сияние.
— Кажется, мисс Флер, это ваша подруга Марсия, — заметил Ворчун.
— Да. Можешь идти, — торопливо отозвалась Флер, боясь, что Марсия снова начнет прилюдно насмехаться над Дворецким.