Тварь не шелохнулась, чуть прищурившись и глядя мне в лицо.
- Сядь, сказала. – В моем голосе прорвались рычащие нотки. Я пригубила бутылку, стремясь загасить животный порыв вцепиться ногтями в это красивое лицо суки так долго и успешно водящей меня за нос.
А он понял. Рябь по лицу. Мертвенная бледность. И убито прикрытые глаза. И все. Мой мир рухнул, а он просто чуть побледнел. Мой тихий свистящий выдох сквозь стиснутые зубы.
- Кто рассказал? – голос ровный, почти не напряженный. Даже холодный.
- Ты сам. – Хохотнула я, щелкая кнопкой и включая воспроизведение.
Он глаз не открыл, чуть склонил голову. Темный росчерк ресниц дрожит. Губы плотно сжаты. Дослушал до конца. Хлопнула крышкой его ноутбука. Откинулась в кресле и вновь пригубила.
- Двенадцать лет. Год в реанимации. Две клинические смерти. Влюбился и решил соскочить. Серьезно, да? – саркастично спросила я, взбалтывая виски в бутылке и зачарованно глядя за плеском жидкости. – Нет, ну самому-то как? Не смешно?
- И я бы соскочил. – Он распахнул глаза, глядя на меня темным, незнакомым взглядом. – Если я дал слово, я это делаю. Мне просто нужно было время, чтобы деньги крутились, пока я на реабилитации овощ бы изображал.
- Словам наркома верить нельзя. – Насмешливо процитировала я его. – Так ты мне сказал, когда тыкал в Вадика отверткой? – Тряхнула головой, сбив нарастающую, путающую мысли ненависть. – Как часто? Как часто ты вкидываешь?
Лучше бы он не отвечал. Или хотя бы соврал.
- Ежедневно. – Сел за стол, и отобрал у помертвевшей меня бутылку. – Каждый день в девять утра. С психической тягой я давно справился. С физической нет. Я употребляю просто потому, что мой мозг уже без этого не работает. Не функционирует. Хотя меня это особо и не беспокоило никогда. До недавнего времени. – На мгновение прикрыл глаза, загоняя в себя то, что не полагалось видеть моим глазам. - Строго отмеренная доза и я абсолютно все запоминаю, быстро соображаю, мало сплю и много работаю. Только для этого. И ни для чего другого.
Ежедневно. Ежедневно, блядь. Ежедневно… и говорит без чувства вины, без жалости, без отчаяния. Просто раскрывает малоприятный факт своей биографии. Схватилась пальцами за края столешницы, снова не давая ненависти вцепиться в это совершенно непроницаемое лицо.
- И как же ты собирался бросить, тварь? Когда? Год? Десять лет? Планировал сказать? – мой голос глух от клубящейся в нем ненависти и презрения.
- Нет. Я знаю, что ты не примешь. И я бы никогда не сказал. Соскочил и забыл как страшный сон.
- Дебил наивный! – Злорадно расхохоталась я, вцепляясь в столешницу сильнее, потому что пальцы отчего-то задрожали. – В курсе, что бывших не бывает? В курсе, что ты снова бы подсел? В курсе, что ты безнадежный? И просто конченный?
И тут он по особому на меня посмотрел. Так, должно быть, смотрел на тех, кому после такого взгляда полагалось заткнуться, сжаться и иступлено просить прощения. Я лишь нахально усмехнулась. Глянь, еще и зыркает на меня упреждающе, тварь. Хотела было потянуться за бутылкой, но брезгливо отдернула руки, осознав, что он пил из нее. Заметил. Скривил рот. И сам пригубил, посмотрев на меня холодно, упреждающе. Под кайфом что ли? Не осознает, что должен в ноги кидаться и прощения просить?
Не осознает. Потому что характер такой. А мне нужно было, просто жизненно необходимо подрубить ему колени, потому что он сломал мои крылья. Я остро нуждалась в его боли. Очень остро. Ненавидела. И нуждалась. В его боли. Только в боли. Внутри что-то ревело и требавало его крови, острыми когтями разрушая остовы моего догорающего мира. Ревело и требовало. Его крови. Его боли.
Я прикрыла глаза, прося остановиться. Его, себя, их. Бесполезно. Кровь кипела в жилах. Встала, насмешливо посмотрев, обошла. Перехватил за руку, попытался дернуть на себя. Пощечина с силой и страстью. С ногтями, оставившими багровые следы на скуле. Усмехнулся, но пальцев не разжал.
- Бросишь меня, когда я решил сняться с дистанции? Серьезно? Когда я готов положить мир к твоим ногам, просто поддержи меня несколько месяцев? – поднялся с кресла, наступая на меня.
Выдернула руку, отступила на пару шагов в коридор, зло улыбаясь. Он, чуть прищурившись и сжав губы, пошел за мной. Один его шаг вперёд – полтора моих назад.
- Брошу. Мне мир твой ни к чему, когда ты сломал мой. – Глядя в напряженные глаза тихо зло рассмеялась, — Антон, я от тебя беременна. – И залетела я в Эмиратах.
Антон резко побледнел, ухватился рукой за косяк, потому что его ноги подкосились и посмотрел на меня страшным взглядом. Просто страшным. Там была гремучая смесь страха, вины, отчаяния, робкой надежды, просьбы…