Уложив волосы на бок и немного потрепав, чтобы они выглядели как будто в беспорядке, но при этом держались вместе, я использую немного мягкого воска для волос, возясь с несколькими прядями спереди, пока не остаюсь довольным. После этого я брызгаюсь одеколоном и в последний раз смотрюсь в зеркало.
Назовите меня наглецом, но я сексуальный ублюдок.
Тихо я пишу девушке записку с обещанием пригласить ее в следующий раз, но не имея это в виду, и просьбой покинуть мою виллу. Здесь полно камер безопасности, поэтому я не переживаю, что она что-нибудь украдет. Через час придет Гертруда, моя любимая горничная, и прогонит девушку из моего дома. Ни в коем случае я не хочу видеть ее, когда вернусь.
Двери лифта закрываются позади меня, и он везет меня на этаж, где находится помещение управления отелем «Парагон». Отель моего приятеля, который находится прямо на Лас-Вегас-Стрип, где происходят главные чемпионские соревнования, куда приходят хайроллеры, чтобы испытать удачу, и где я живу.
Существует одна истинная часть Лас-Вегаса и это Стрип, все, что находится за пределами растянувшегося участка — неизведанная территория и мне плевать на нее. Кому нужно путешествовать за пределы бульвара, когда ты можешь посетить Нью-Йорк, Париж в радиусе мили? Магазины, рестораны, казино и девушки, в которых нуждаются мужчины — мне не нужно ехать далеко ни за чем из этого.
Лифт останавливается на десятом этаже и заходит влюбленная парочка, присоединяясь ко мне в моем спуске. Могу сказать, что они впервые в Вегасе. На них кроссовки — заметьте. подходит время ужина— на них футболки с изображением города, в котором они сейчас находятся, и у парня черный рюкзак, который скорее всего полон бутылок воды, чтобы утолить жажду, видеокамера GoPro, чтобы снять фонтаны «Белладжио». Все в них кричит, что они туристы.
Я стою, засунув руки в карманы, моя рубашка расстегнута сверху, обнажая загорелую грудь, и киваю женщине с улыбкой.
— Впервые в Вегасе?
— Да, — отвечает она застенчиво, обнимая мужа. — Это наша десятая годовщина.
— Поздравляю, — я улыбаюсь им обоим, бросая быстрый взгляд на ноги мужчины.
Да, кроссовки New Balance 409. Чего и следовало ожидать.
Я покидаю лифт раньше них на пятом этаже.
— Наслаждайтесь городом, — я салютую им и подхожу к закрытой двери с табличкой «Только для персонала». Привожу ключ-картой и вот я внутри.
Проходя по короткому коридору и поворачивая налево, я вхожу в помещение управления — руководящий центр, где высококвалифицированные специалисты следят за залом казино и устраняют проблемы.
— Как же вовремя ты притащил свой сморщенный член сюда.
Грэхем Ларсон — испорченный богатенький парень, по совместительству владелец «Парагона» и один из моих лучших друзей с тех пор, как я начал играть.
Когда я все еще совершенствовал свою игру Грэхем наблюдал за мной и как толпа реагировала на мой стиль игры «на пределе всех возможностей». Его миссией стало привести меня в отель «Парагон», где я составил хорошую конкуренцию всем хайроллерам. После дюжины побед, которые варьировались от полумиллиона до миллиона, он пригласил меня в ВИП-ложу для напитка, где предложил работу, от которой я не мог отказаться. Работу, где у меня была черная зарплата, так чтобы я все еще мог принимать участие в крупных играх отеля. Работа в помещении управления, чтении игроков, чтобы убедиться, что они не пересчитывали карты или не жульничали, все время, будучи в состоянии соревноваться примерно раз в месяц в самых дорогих играх страны, так как «технически» я не был работником.
Не говоря уже о свободной вилле в его отеле.
Я спас парню миллионы долларов, чтобы их не забрали жулики. На мой взгляд он должен назвать своего первенца в честь меня.
Я хлопаю Грэхема по спине, не обращая внимание на оскорбление, и говорю:
— Что хорошего происходит?
Перед нами пространство с экранами, которые показывают кадры со всего отеля, начиная от этажа казино до коридоров ресторанов и клубов. В каждом уголке отеля были камеры. Очень часто помещение управления называли Богом, так как ничто не могло от нас ускользнуть.
— Грязный секс внизу двенадцатой лестничной клетки, — отвечает Грэхем, переключая один из экранов, чтобы показать двенадцатую лестничную клетку.
К моему удивлению мистер 409 отчаянно пытался шпилить свою туристку-жену у стены, все еще с одетым на спину рюкзаком и шортами, висящими на лодыжках
— Да ну на хер, — я присматриваюсь. — Я только что ехал в лифте с этими двумя. Это их десятая годовщина.
— Черт, — Грэхем качает головой, — она уже десять лет с этой морщинстой задницей? Впечатляет. — Затем осматривает меня сверху вниз. — Отымел ту пару титек, с которой разговаривал в баре?
Я качаю головой.
— Чувак, это ненормально, что ты следишь за мной по мониторам. Тебе больше нечем заняться?
— Кто-то должен следить за тем, кто одаривает тебя венерическими заболеваниями. Черт, известно же, что после пары шотов ты не в состоянии здраво мыслить.
— И ты одобрил эту женщину?
Он пожимает плечом.
— Я хотел узнать, настоящие ли у нее сиськи.
— Нет, — отвечаю я.
— Блин, вот так всегда. Так ты трахнул ее?
— Нет. — Я качаю головой, задумавшись, рассказать ли ему правду о том, как она назвала меня неправильным именем. Зная Грэхема, он не спустит мне это. Поэтому вместо этого я говорю: — Она сделала мне минет в душе, затем отрубилась на кровати. Я ушел до того, как она проснулась, что напомнило мне о...
Я достаю телефон и пишу сообщение Гертруде. прося ее прийти ко мне через полчаса и привести все в порядок. Она знает, как это расшифровывается и никогда меня не подводит. Я хорошо плачу ей.
— Черт. Мне давненько не отсасывали в душе.
Я поворачиваюсь к нему, а на его лице мечтательный задумчивый взгляд.
— Ты понимаешь, что находишься по центру комнаты управления, окруженный работниками?
Он смотрит на людей, сидящих за столами перед экранами.
— Я плачу им достаточно, чтобы они забывали все, что вылетает из моего рта.
— Везет же им. Кто сегодня играет? — я киваю в сторону ложа с высокими ставками.
— Техас, Рамос, Сардинелли, Уотсон, Боуэлс и Карингтон.
— Дилетанты. — Я подхожу к экрану и приближаю стол, который готовят к игре. — Дэвис сдает сегодня?
— Да. Её рейтинг среди игроков растет. Она стала одним из самых востребованных сдающих карты.
— Не сомневаюсь. Она спокойная, и у нее пара отменных сисек, на которые можно пялиться, пока принимаешь решение. Она также хороша для игроков типа меня, потому что легко определить внутреннее состояние, пока она сдает. Многие игроки используют ее стойку, чтобы сосредоточиться, пока блефуют. Даже мимолетный взгляд одним глазком на сексуальные воздушные шары ее груди, и их блеф раскрыт. Рамос печально известен этим.
Я ем, сплю и дышу покером. Моя работа заключается в том, чтобы сидеть и изучать каждого игрока, который проходит через двери отеля «Парагон». Я знаю их руки, и знаю, когда они блефуют, когда нервничают и, когда неуверенны. Я читаю их, изучаю каждого из них, поэтому когда приходит время играть мне, я в состоянии облапошить каждого из этих придурков.
— Рамос жалок, — комментирует Грэхем. — Если бы не его деньги, я бы попросил его уйти. Ты знал, что с ним каждый день работает тренер, который учит его приемам игры? Я хочу знать, кто, черт побери, учит его и сколько получает, потому что, дерьмо, я и то мог бы научить большему.
— Дастин Линч, и он получает тридцать тысяч за каждую игру Рамоса, — я погружен в этот спорт, я знаю все о нем.
— Тридцать тысяч? Черт, этого ублюдка так легко обвести вокруг пальца.
— Очевидно, он использует его. — Я сажусь на стул и прошу одного из обслуживающего персонала в комнате принести мне виски со льдом.
— Разве я не говорил тебе о выпивке на работе? — спрашивает Грэхем с весельем в голосе.
— Разве я не говорил тебе засунуть свой мизинец в задницу? Ты знаешь, что лучше всего я делаю свою работу с бокалом в руке. Теперь оставь меня, нахрен, в покое, чтобы я мог оценить обстановку.