В ночи то я ничего не видел, поэтому не мог однозначно сказать есть нож на поясе или нет, пришлось руками чуть пошевелить, чтобы верёвку ослабить. А та уже онемела, как отдала иголками, так я аж зажмурился от столь неприятного ощущения, но зато откуда не возьмись появился тот, кто и стоял сейчас на карауле.
Вот его то я и попросил развязать меня, чтобы я в туалет сходил. Думал откажет или ударит, но нет. Действительно отвязал от дерева и сводил поглубже в лес, разрешив сделать свои естественные дела. И даже руки мне развязал, за что я ему очень благодарен. Это было незабываемо, когда вновь чувствуешь пальцы.
Правда в туалет сходить, когда на тебе в затылок смотрит огромный мужик, что почти и не моргают — тяжеловато, но выбора не было.
А дальше он вновь меня связал и привязал к дереву, чтобы я смог поспать ещё два часика.
Я даже не пытался бежать. Видели бы вы этого громилу. Куда мне там до него. Вот в нем точно все два метра и минимум сто двадцать кило мышц.
Ходячая гора, по-другому и не скажешь.
Ну а после того, как я сходил в туалет, меня будто отрубило, а проснулся я лишь немногим раньше командира. А дальше вновь дорога и еще несколько незабываемых и очень тяжелых для меня часов в пути… Сука, быстрее бы это закончилось.
Глава 22
Вновь тряска, желание блевать, отбитая грудь и внутренности, головная боль и не только от вчерашних ударов, но и от палящего солнца и пыли, которую поднимали своими копытами влиры.
Выехали мы со вчерашней стоянки с рассвета. Как вы понимаете, кормить меня вновь никто не стал, а вот сами ели от души, не жалея на себя ни мяса, ни, видимо, приправ. Суки.
Но одно радовало, мы уже выехали из леса и ехали по широкой дороге, где в ряд могли встать хоть пять влиров, не мешая при этом друг другу. Но, видимо, тут были свои правила езды, так как мы продолжили ехать по два влира в ряд по правой стороне дороги.
Дорога не асфальтная, и даже не выложенная камнем, просто утрамбованная земля. Видимо, по ней часто люди передвигаются, даже травинки нет, все вытоптали.
Делать мне особо было нечего, поэтому я старался незаметно крутить головой, а иногда и просто глаза чуть сместить в сторону было достаточно, чтобы увидеть что-то новое. Например, десятки, если не сотни шагов на земле я видел и без верчения головой, а вот огромные поля, на которых стояли какие-то одинокие деревянные постройки, слегка покосившиеся на одну сторону на разном друг от друга расстоянии я увидел, когда мы поднимались на небольшую горочку.
В полях я видел и людей, что, согнувшись, что-то делали на земле. Они не выглядели такими же огромными, как Оркин или Адлер, просто обычные крестьянские мужики и женщины.
Сквозь смрад импровизированного кляпа и влира изредка пробивался запах каких-то цветов и прочих растений. В общем, все цвело и пахло. Можно было сказать, что тут красиво. Жаль, что я в таком положении, ну и эта пыль, от которой все глаза уже слезятся. В лесу как-то её не так много было, а тут...
Ещё и это солнце... Сейчас же не обед, чтоб оно так палило. Не знаю, что чувствуют остальные в своей кожаной броне, но я в рубашке уже весь мокрый был. Пот так и лился с меня, а в купе с пылью это просто адская смесь для глаз. А когда еще и пить хочется, губы сухие и на них попадают капельки пота, то уже не знаешь, куда деваться. Не помню я, чтобы хоть когда-то в реальном мире был в таком положении. Но я терпел, стараясь не дать слабину и не сломаться. Сделать это было вообще не легко. Возможно, именно мой бой с леопардом и мои сломанные ноги чуть закалили мой характер и сейчас я мог это пережить, но вот насколько меня еще хватит — большой вопрос.
Но даже не это самое ужасное. Это все можно пережить, а вот запах... И даже изредка пробивающийся аромат цветочков не способен заглушить его. Это было невыносимо.
Этот влир срет раз в десять больше лошади. И каждый раз издаёт при этом не очень приятные звуки. При чем срут же прямо на ходу, обделывая себе и задник ноги, а моя голова как раз возле них и болтается.
И мало мне было их натурального запаха, так они ещё и обосранные, вот тебе и животинка...
В итоге пыль, пот, солнце и запах и дало такой эффект, что моя голова просто раскалывалась. Жажда в купе с голодом равно тошнота, а может тошнило меня не только из-за этого, не знаю. А ведь и тряску никто не отменил с приходом новых недугов...
Я хуже в своей жизни ещё не передвигался, поэтому в какой-то момент я просто закрыл глаза, перестав пытаться рассмотреть, что творилось вокруг меня. Просто не было на это моральных сил.