Бутылка превосходного заморского бренди «Мираж» была почти пуста, содержимого оставалось на донышке, но никто не решался его полностью осушить. На троих разлить данное чудо точно не получится, а одному выпить – было бы проявлением бестактности и неуважения по отношению ко всем остальным. Связи с этим бутылка и пустые стаканы стояли посередине столика и могли теперь только собой дополнять интерьер недолгого застолья.
Какой ужасный запах. Пахло крепким табаком, да таким, что легкие выворачивало наизнанку, стоило лишь сделать вдох. Первым делом Сергей подавил в себе чувство тошноты, поморщился и помахал перед лицом рукой, разгоняя подлетевший к нему дым. Именно здесь, в гостиной, было до ужаса накурено, отчего хотелось сразу же выйти на улицу и подышать свежим воздухом.
Они заняли все три дивана, стоящие вокруг кофейного столика, будто по-другому и не должно было быть. Алексей Киселев сидел рядом с сыном и вертел стакан в руках, находя в этом какую-то забаву. Киселев-младший до сих пор смотрел на Сергея, чего-то ожидая. Такой взгляд доставлял дискомфорт, особенно если на тебя смотрит дурак. Ну, выглядел он в свои девятнадцать лет непрезентабельно и простовато, а когда начнет говорить, пытаясь вставить свои пять копеек в общую копилку, – хоть стой, хоть падай: нужно было хорошенько напрячь мозги, чтобы разгадать смысл сказанного. Не умел он доносить свои мысли как надо, а лишь уводил в непроходимые дебри пространных фраз и предположений.
Напротив отца и сына расположился Владлен Гозман. Самый старший из всех присутствующих, он имел некоторую привилегию говорить вслух обо всем, что думает, чем немало удивлял окружающих. Это ни капельки не отменяло того факта, что человеком он был очень деловым и мог мыслить неординарно, из-за чего ему прощалась такая чудаковатая манера общения.
Во главе стола, если можно так сказать, сидел Виктор Смирнов – их самый неоднозначный компаньон. С первого взгляда могло показаться, что он сидит себе тихо, никого не трогает и старается не выделяться. Вжался в спинку дивана и поглядывал на всех – это была простая осторожность. Этот человек умел ввести в заблуждение любого, создавая ложное впечатление, что перед вами сидит тихоня, безобидный и, что главное, ничего не требующий человек. Никогда не возникал, никогда не выбирал одну из сторон, держа при себе свое личное мнение – высказывая его всегда последним.
Если использовать самую грубую аналогию, то на ум приходит простое растение – венерина мухоловка, которая, вводя в заблуждение глупеньких мух своим безобидным видом и манящая ароматом (в нашем случае своими повадками), ломала надвое и пожирала всякого, кто сунется ей в пасть.
Сергей пристально разглядывал всех четверых. Что-то здесь было не так. Тени на лицах людей лежали густые, как и во всей комнате. Он тут же взглянул на окна – и правда, кто-то задвинул плотные занавески, ввергая комнату во мрак.
Кому нужны эти правила приличия? С самого начала эти трое «с хвостиком» их не придерживались, приехали нежданно, хотя бы предупредили, так вдобавок устроили в лучшем из гостевых домов полный бедлам. Больше всего бестактности было проявлено, когда хозяин вошёл в гостиную и никто даже не встал и не протянул руки, а только мельком посмотрели, как бы говоря: «О, наконец, а ты опаздываешь», и продолжили говорить как ни в чем не бывало.
– Может, кто-нибудь начнет? Что вам нужно? – изрек Сергей, когда компаньоны, как бы не замечая его, продолжали свою дискуссию.
Все трое выжидающе покосились друг на друга: кто от их имени будет говорить? И, как видно, решили: самый старший из них.
– Скажу за всех. Мы крайне обеспокоены тем фактом, что вы, Сергей Федоров, буквально накануне тестирования новой игры уволили одного из его разработчиков, – начал Владлен Гозман в своей отстранённой манере, как бы «меня это не касается, но нужно с этим что-то делать», и добавил: – Все мы знаем, что во время тестирования будут найдены ошибки, куда без них? И такой человека, как Игорь Сахаров, должен был до самого выпуска игры в массы довести её до блеска, а так – кто нам даст гарантии, что кто-то другой сможет это сделать лучше?
Сергей оставался стоять на месте, искренне не понимая, всерьез сказаны эти слова или им нужно было к чему-то придраться. Они не знают, что случилось с Игорем? И, самое главное, всех тестирующих собирали не для выявления ошибок (это было самым глупым заблуждением), но объяснять, зачем все эти детишки им нужны, такому бизнесмену, как Гозман, было незачем. Как говорят, блаженный тот, кто не ведает, – пусть так и будет. Им незачем это знать.
– У меня в штате много умных людей...
– Это не ответ, – неловко парировал Киселев-младший и тут же покраснел. Ему всегда давались короткие предложения, в них хотя бы была какая-то ясность.
Сергей пытался вспомнить, как зовут этого мальчишку. Миша или Марк… Имя точно начиналось на букву «м», а что было после этого – стерло время, да и зачем помнить о столь незначительном. Сергей тут же перевел свой взгляд с мальчишки на его отца, который и бровью не повел, – видно так же считает.
– Вы сами знаете политику нашей страны и как она относится к борьбе женщин с дискриминацией, особенно в крупных компаниях.
– Комитет по этике? – спросил Киселев-младший.
– Он самый, – сказал Владлен Гозман.
– Формируют и курируют комитет чиновники, а платим за это мы, – с явным раздражением сказал Виктор Смирнов.
Сергей кивнул ему, соглашаясь с этим абсурдом. Им не дали никаких рычагов влияния или контроля.
– Дело, конечно, можно было замять, если бы Мария Тихонова была обычной девушкой, работающей на нас, да вот не была совсем. Ярая активистка и начальница при комитете по внутренним взаимоотношениям полов.
Владлен Гозман тихо выругался и одарил всех таким жгучим взглядом, что стало понятно: у него такой орган надзора не вызывал симпатии.
– Когда только начинал формироваться комитет, в моей компании я принял решение: разделил сотрудников на две группы в соответствии с их полом и расположил по разным этажам. Расписал график так, что те и другие за все время работы никак не могли друг с другом встретиться и, само собой, вмешательство нового органа надзора в дела компании теряло всякий смысл.
Виктор Смирнов хохотнул, зная, что будет дальше:
– И как, помогло?
– Не особо, всё стало намного хуже. Люди, состоящие в комитете, подсуетились и уже через правительство начали давить на меня, мол, девушкам работу дают трудную и низко оплачиваемую, а там все по накатанной, не беря в расчет, что и мужчины находятся в таком же положении – согласно занимаемым ими должностям. Я бы не сказал, что платят мало, но не все там гении. Требуем от людей то, что они могут нам дать. Приходиться маневрировать и избегать таких тонкостей. Теперь сто раз подумаю, прежде чем что-нибудь предпринять на их счёт.
– Игорь мне рассказал об этом происшествии, она сама виновата, – сказал Алексей Киселев как бы невзначай.
– Общественность это будет интересовать в самую последнею очередь. Главное для них – что в этом деле пострадала девушка. Знаешь, как устроена такая игра? Что бы ты ни предпринял, у них на руках будет доказательства произвола. Нас сразу ставят в уязвимое положение, не давая возможности доказать свою правоту, – сказал Сергей.
Владлен Гозман скрестил руки на груди и, когда разговор зашел об обществе, которое бдительно взирает на отношение к женщинам в коллективе, повел себя странно: смотрел в пол и покачивал головой, словно с чем-то соглашаясь.
– Пострадала от рук мужчины, который занимал хорошую должность, – сказал Владлен Гозман и метнул озабоченный взгляд на Сергея. – Мне не сообщили, что у них там случилось, но, думаю, даже маленькое происшествие раздуют до вселенских масштабов. Что вы предприняли на этот счёт?
– Уволил Игоря и на его место поставил свою помощницу Веру. Она, конечно, в таких делах ничего не понимает и нужна только для отвода глаз. Игру будет дорабатывать Артур, пока все не уляжется, а там, после тестирования, можно будет вернуть Игоря. Сейчас он в оплачиваемом отпуске, и время от времени я подкидываю ему работенку, чтобы держал себя в тонусе.
Дверь в гостиную открылась, и на пороге показался человек в военной форме. В комнате сразу нашлось место тишине, и Сергей почувствовал себя чуточку спокойней, когда, обернувшись, наткнулся на суровый взгляд Андрея. Он без слов подошёл к окнам и принялся раздвигать плотные занавески, при этом приговаривая в характерной для него строгой манере:
– Какой идиот додумался задвинуть занавески на окнах?
Ответом был нервный жест: Алексей Киселев облокотился на спинку дивана, сложил руки на груди и со всей серьезностью, которая у него была, посмотрел на Андрея. Но в нём не нашлось достаточно решимости, чтобы сказать бывалому вояке, кто тут ещё идиот.