Поскольку грек молчал, мне пришлось взглянуть на него. Осторожно и нерешительно.
Он сидел, смотрел пристально и немного задумчиво, при этом пальцами поглаживал губы. Я почему-то жутко покраснела. Сама не поняла, что на меня вдруг нашло, но этот взгляд заставил залиться краской смущения, словно я была скромной девочкой.
Меня вновь невероятно заинтересовала пена. Я тыкала в нее пальцами, хлопала сверху. Кавьяр странно молчал. Это было невыносимо настолько, что я почувствовала, как в горле застрял комок горечи.
— Клио, — позвала я, продолжая увлеченно копошиться в пене. — Скажи что-нибудь.
Он вздохнул. Подался вперед и резко привлек меня к себе. У меня свело желудок, потому что я оказалась в опасной близости от грека. Кавьяр хмыкнул, уловив мое настроение и, запустив в мои волосы пальцы, поцеловал меня. О сопротивлении не возникло ни единой мысли. Тело заныло. Я не знала, что все настолько плохо, и как только Клио коснулся, сразу отозвалась. Он целовал осторожно, но настойчиво. Спокойно и без языка, просто слегка покусывая губы и мягко оттягивая зубами. Затем его пальцы пробежались по моей спине и, отодвинувшись, он вдруг посмотрел мне в глаза.
— Рубцы остались, — сказал так, будто я этого не знала. Кивнула. — Как клеймо. Ненавидишь меня?
Как бы это помягче объяснить, что сейчас не самое лучшее время для обсуждения его садизма?
— Может, не будем об этом? — проговорила я тихо.
Темные глаза засветились лукавством.
— Ответь, будь добра.
Ох, ну конечно, ты же не отстанешь.
— Я не умею ненавидеть.
Губы Кавьяра дрогнули — сдерживал улыбку.
— Это не ответ. Ты меня ненавидишь?
— Клио…
— Летти, отвечай.
Опять этот жесткий тон, будь он не ладен.
Я закрыла глаза, вздохнула и выдала:
— Нет. Я не испытываю к тебе ненависти, — посмотрела на него. — Доволен?
— Нет, — озадачил до жути странный грек. — Мне не льстит мысль, что твои чувства по отношению ко мне так кардинально изменились. Я ведь правда думал отослать тебя в Чикаго. — Он откинулся назад. — Устал от всего, что связано с тобой.
Вновь опалил меня не читаемым взглядом.
— Разве что… не откажусь… Иди сюда.
Я настолько опешила от слов Клио, что не поняла, в какой момент оказалась на нем.
Грек не давал времени на раздумья, просто брал то, что принадлежит ему, по его мнению, конечно. Он настойчиво ласкал уже и без того разгоряченную кожу. Целовал так, будто должен что-то доказать. Прижимался пахом к моим бедрам, заставляя тихо стонать от нестерпимого желания.
Дыхание сбилось от ловких пальцев Клио, скользнувших по внутренней части бедра. Он знал все точки, все зоны, коснувшись которых доводил меня до экстаза. Он знал, как сделать так, чтобы мне было хорошо. И делал это. Делал, упрямо доводя своими агрессивными настойчивыми движениями пальцев до оргазма. Но в последний момент, когда я готова была вонзиться ногтями в плечи Кавьяра, он подхватил меня под ягодицы и одним резким, совсем не нежным рывком, усадил на себя. Помогая мне, грек поддерживал меня под ягодицы, и я уже не могла сдержать всхлипов, чувствуя, как внутри начинают сокращаться мышцы, а в глазах темнеет от нахлынувшей волны наслаждения. Дыхание сбилось, а затем я шумно выдохнула, вздрагивая на мужском теле. Я обмякла и пришлось обхватить грека за голову. Он уткнулся носом в мое плечо и, сделав еще несколько резких толчков, содрогнулся, судорожно дыша.
Так и сидели, пока Кавьяр не отодвинулся, сняв меня с себя. Ополоснул водой лицо и улыбнулся.
— Так намного лучше.
— А где же твоя подружка? — внезапно вырвалось у меня.
Клио многозначительно усмехнулся и, подхватив немного пены, измазал мое лицо.
— Я твой хозяин, малышка, — произнес он спокойно. — Ты не должна об этом спрашивать.
— Ну и ладно, — пробормотала я, отворачиваясь.
Но все равно не удержалась от косого взгляда. Грек наблюдал за мной с любопытством.
— Смешная ты, — сказал тот тихо. — Совсем не умеешь притворяться. Я насквозь тебя вижу.
Я не думала, что такая простая фраза способна лишить меня сна. К тому же Кавьяр привел меня к себе, принудив спать с ним.
Жутко нервничая и постоянно вздыхая, я ворочалась и думала о том, что сказал Клио.
— Может, хватит? — пробормотал грек, одной рукой прижав меня к матрацу. — Еще раз дернешься, на цепь посажу. Усекла?