***
Тонкая струйка табачного дыма медленно взмывалась вверх, смешиваясь с воздухом, вдруг ставшим таким густым. Надвигался дождь. И стоило Клио лишь подумать об этом и вскинуть глаза в небо, как на его лицо тут же упали первые тяжелые капли.
Робби подбежал к Кавьяру, выскочив из-за угла дома, и, ссутулившись под дождем, проговорил:
— На месте.
Грек снова затянулся, дождался появления своего брата и сказал:
— Ну что ж, малышка набегалась. Пора и честь знать, — и отходя от стены, добавил, бросая через плечо: — Тео, сыграем вечером партию в шахматы?
— Издеваешься? — хохотнул приятный высокий брюнет с искрящимися весельем светло-карими глазами. — Ты, скорее, разобьешь доску о мою голову, чем досидишь до конца игры. Так что, брат, лучше спарринг по боксу.
— Посмотрим… — тихо хмыкнул грек и скрылся за углом.
Глава 6
Скрываться было поздно. Пока я стояла у стены и дрожала от холода, насквозь промокнув, Робби куда-то направился твердой походкой.
— Нет-нет-нет, — я вышла из ступора и ринулась за парнем, но он глянул на меня косо и злобно, и отрицательно качнул головой.
— Не вмешивайся, Летти, — отчеканил англичанин, и я поняла, что вот-вот наступит кошмар.
Вот сейчас он скажет Кавьяру, где я и тогда…
— Неужто тебе настолько плевать? А как же человеческое сострадание? — в последней попытке выдала я.
Но Роб лишь отмахнулся и скрылся за углом дома. Внезапно мне так захотелось курить, что по спине понеслись мурашки. Мое тело пронзил сильнейший страх, прямо желудок свело, потому что я осознала, что меня прямо сейчас схватят.
Последний шанс.
В отчаянии я рванула обратно к сараю, куда только-только отвели лошадь и, не раздумывая, выволокла животное под дождь. Конь, будто заколдованный, упрямился и ржал, грозно раздувая ноздри.
— Ну и катись! — рявкнула я в бессильной ярости, и вороной красавец, покосившись в мою сторону, вновь скрылся в сарае.
Рыдания сдавливали горло и, чтобы не впасть в истерику, пришлось шлепнуть себя по лицу. Один раз, второй… Так, чтобы кожу прожгло болью. Надо уходить. Немедленно. Я ни за что не отправлюсь в лапы к этому уроду. И в ответ на мои мысли послышались голоса. Кто-то должен был вот-вот показаться из-за угла. Бросившись к сараю, я проскочила мимо двери и понеслась, куда глаза глядят. Улочки так петляли, что, казалось, все вокруг завертелось, закачалось. Схватившись за голову, я крепко зажмурилась, подозревая, что еще мгновение, и я начну впадать в истерику.
Нельзя. Не сейчас. Нужно идти. Вот сюда. Нет… Кажется, я уже была здесь… Нет… Не была… Боже… Кто строил эти дома? Как вообще можно жить в таких местах? Разве эти люди сами не путаются в узких улицах? Разумеется, нет. Они ведь привыкли… Вот и ты привыкнешь, Летти. Остановись, пока не поздно. Остановись…
Но вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, я лихорадочно искала выход из деревни, обдирая ладони о шершавые стены и постоянно падая, неизвестно за что цепляясь. Я и не заметила, как промокла вплоть до нижнего белья. Мне было так плевать на эти человеческие неудобства, что даже боль не приводила в чувства. Я ведь искала спасение не от физической боли — мне была невыносима мысль о принудительном лишении свободы. Это настолько пугало, что я была просто не в силах успокоиться.
Кавьяр ни в коем случае не должен нащупать мое слабое место. Пусть думает, что я боюсь его извращений и издевательств. Но это полная ерунда по сравнению с моральным унижением и тюремным заключением. Ведь грек и есть моя тюрьма.
Разбираясь в своем внутреннем мире, я не заметила, как выскочила на центральную улицу. То есть, по сути, это было чем-то вроде маленькой площади. Вероятно, жители деревни устраивали здесь праздники.
Меня затрясло от холода. Я поежилась и оглядела себя. Тоненькая футболка промокла слишком быстро. И теперь как нельзя лучше можно было углядеть во мне девушку. Вот тут-то и произошло неожиданное. Две немолодые женщины в длинных одеждах, пробегавшие мимо, притормозили неподалеку и, перекинувшись между собой парой фраз, неожиданно наклонились и швырнули в меня… грязью. Я опешила.
— Что вы делаете? — выдавила я, когда в плечо неожиданно ударил камень, и сорвалась на крик. — Прекратите! Что вы делаете? Прекратите!
Но на крик из ближайших домов примчались еще три девицы и двое мужчин. Камни полетели безостановочно: в голову, спину, живот. Один особенно большой, угодил мне прямо в челюсть. Я взвыла от боли и, поскользнувшись, плюхнулась в грязь. Подняться возможности не было. Я просто затихла и лежала, пока жгучая боль не переросла в сплошную пульсацию по всему телу. Я не сразу обратила внимание на то, что стало как-то очень тихо.