Мне удалось умолчать об отце, хотя очень хотелось высказать Кавьяру все, что думаю. Но это было бы грубой ошибкой. Он не должен даже мысли допускать о том, что Стивен, возможно, бросился на мои поиски.
— Могу идти? — спросила я, а сама уже попятилась из кабинета.
Кавьяр неопределенно махнул рукой и я, решив, что это одобрение, шмыгнула за дверь.
— Летти!
Что еще, Господь Всемогущий?
— Я здесь, — ответила, заглянув обратно.
— Хочешь поговорить о том, что случилось? — поинтересовался грек, и вначале я было подумала, что это очередная шутка, но нет, он говорил серьезно.
— М-м… С тобой? Точно не хочу.
— На долю секунды, — произнес грек, вопреки моему желанию; он застыл у окна спиной к двери, — мне показалось, что я вовсе не хочу искать тебя. Позже эта мысль вызвала у меня смех. Но тогда я действительно был озадачен.
Он обернулся.
— Пойми, я отвечаю за твою безопасность и, если ты думаешь, что мне придется тебя убить — ошибаешься. Этого не произойдет. Все девушки, которые побывали в этом доме, живы до сих пор… Я хочу, чтобы ты поняла, как на самом деле я отношусь к своим наложницам, и ценила это.
— Насиловать — это одно из правил твоей игры? — вырвалось у меня и, когда Кавьяр стремительно приблизился, я буквально задрожала.
— Об этом мы, кажется, говорили, — грек навис надо мной. — Не нужно было сбегать. Еще и до пустыни добралась. Как у тебя мозгов на это хватило? Если бы мои парни вовремя не отследили твой маршрут, ты давно прислуживала бы толстозадому политику или отправилась бы сосать члены в борделе.
Я даже кулаки сжала от омерзения, ведь он немного прав. Но зачем тогда было провоцировать меня на побег?
— По-твоему, я должна поблагодарить тебя за то, что оказалась здесь? — почти шепотом спросила я.
— Нет, — неожиданно. — Не должна. Понимаю, тебе тяжело, но раз уж мне на это плевать, будь любезна — просто прими свое положение, как нечто неизбежное. Я не шучу, Летти, не нужно сопротивляться мне. Тогда ни один волос не упадет с твоей головы. Я умею быть спокойным, но только тогда, когда меня не выводят из себя глупые девки. Просто знай свое место.
Я едва удержалась от того, чтобы не закричать в ответ, но судорожный вздох все же вырвался.
— Неужели тебе самой не хочется покоя?
— А кто мне его даст? — прошептала я. — Ты что ли? Немного поправлюсь, и начнешь «игрушки» свои на мне испытывать…
— Выметайся, — сверкнул глазами грек и указал рукой на дверь.
Долго просить не пришлось. Я мгновенно вылетела из кабинета и помчалась в комнату. Нужно было отдышаться и немного подумать. Может, грек и прав. Для меня это лучший вариант. Надо втереться к нему в доверие, а там… Возможно, отец уже давно рассказал обо мне полиции. Осталось лишь ждать.
Вечером за мной пришла служанка и сообщила, что хозяин дожидается на кухне. Я нервничала. Очень сильно. Даже немного дрожала, потому что видеть Кавьяра было по-прежнему страшно. Казалось, любое мое слово могло разозлить его.
Он сидел за столом, когда я вошла, и со скучающим видом курил.
— Что за одежда? — поморщился грек, окидывая меня взглядом.
— Какую принесли, — пожала я плечами, всеми силами пытаясь унять дрожь в пальцах.
Злобный взгляд мужчины скользнул по служанке, стоящей у плиты. Это как раз была та самая — по прозвищу Гадюка.
— Я разве распоряжался нарядить мою наложницу в пугало? — холодным тоном проговорил грек и женщина сникла. — Нормальная одежда есть?
— Господин, эта американка такая худая, что на ней любые вещи будут болтаться, а из обуви только вот эти кроссовки и подошли, — пролепетала Гадюка, втягивая голову в плечи.
— Худая она или полная, тебя не касается. Ты должна была предоставить ей приличную одежду, — повысил голос Клио. — А не этот китайский ширпотреб.
Кавьяр вцепился в мой свитер.
— Это, по-твоему, должно возбуждать? — продолжал он пытать служанку. — Рукава висят до пола, штаны на заднице растянуты, да и по длине явно не подходят, с ее-то ростом.
— Но…
— Молчать!
Даже я подпрыгнула. Что за черт происходит в этом доме? Все орут, командуют, ненавидят друг друга. До тошноты противно.
Но в чем я была с Гадюкой единодушна, так это в страхе перед Кавьяром. Вывести его из себя оказалось проще простого. Не нужно было даже и побега совершать. Хватило ужасной одежды и у него уже губы побелели от гнева. Мерзкий неуравновешенный психопат.