Губы предательски задрожали. Впрочем, как и колени. Я стояла на цыпочках — настолько сильно грек сжал пальцами мой подбородок.
— По крайней мере тогда я избегу твои пытки, — добавила чуть смелее, потому что Клио ослабил хватку.
Он резко убрал руку, холодно улыбнулся и заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь волос. Достаточно личный жест, чтобы заставить меня поморщиться от отвращения.
— Сучка ты, Летти, — проговорил Кавьяр мягким тоном, который никак не вязался со смыслом слов и выражением его лица. — Ты же нас всех ненавидишь. Всех в этом доме. А, быть может, даже в стране. Кто из нас более лицемерен, Лена? Я, который бью рожи за предательства, или ты, та, что жалеет убийц и при этом мечтает об их смерти? Что? Удивлена? — Я сглотнула, почти не мигая глядя греку в глаза. — Брось, я же вижу, как ты на меня смотришь. Ненависть, ненависть и вдруг… жалость. Надо же, какое милое сердечко трепещет в этой груди.
Он поддел пальцами воротник моего свитера, но я оттолкнула его руку.
Ненавижу, так и есть. Презираю их убогое существование. Пустые, бессердечные твари. Аморальные люди. Изверги. Ненавижу их. Хочу сжечь этот дом, чтобы даже дух Кавьяра не витал над Землей.
Если подумать обо мне и моем детстве, то там все было терпимо. Однако, начиная с пяти лет, я в полной мере ощутила всю свою никчемность и, если бы могла тогда постигнуть истинную суть такой жизни, постигла бы. Да вот только не могла я, потому как еще «под стол пешком ходила». И у меня вовсе не было, как принято считать, раннего взросления из-за тяжелой судьбы. Все пришло с годами. Однако ужас сиротской жизни в полной мере пришлось ощутить как раз-таки после моего удочерения. Вот тут-то, в американском колледже, мне и объяснили, кто я и как со мной следует обращаться. Так что, в целом, получала я уже не в первый раз.
— Думаю, мне не следует высказывать свою точку зрения, — заключила я вслух. — Мне твои намерения ясны. Накажешь, да?
Кавьяр отодвинулся и, будто размышляя над моими словами, скрестил руки на груди.
— Я передумал.
Отлично, очень интригующе. Прямо за душу взяло.
— По поводу?
— По поводу наказания.
Руки мгновенно похолодели, потому что вся кровь ударила в голову.
— Хочу минет.
И тут же кровообращение подвело еще раз, заставив покраснеть до невозможности сильно.
— Не надо… — это все, на что я была способна.
— Серьезно? — изогнул он бровь, насмехаясь, и уже серьезным тоном: — Сюда иди.
Я остолбенела.
— Летти, — угроза в черных глазах. — Подойди.
Шаг вперед дался с невероятной тяжестью, словно к ногам привязали гири.
— На колени.
Я затрясла головой, как паралитик.
— Живо!
Дернувшись в сторону, я, увы, была мгновенно схвачена стальными лапищами грека и в принудительном порядке поставлена на колени. Уткнувшись взглядом в выпуклость на брюках Кавьяра, я упрямо боролась с приступами паники, смешанной с тошнотой. Что угодно сделала бы, но только не это…
— Пожалуйста… — взмолилась я, пытаясь встать.
Однако Клио быстро расстегнул ширинку и, обхватив руками мою голову, заставил посмотреть ему в глаза…
Он сам руководил, ничуть не щадя меня. Грек наслаждался, дышал отрывисто и тяжело. Я мечтала только поскорее это закончить, но Кавьяр то ускорялся, то замедлял движения, будто нарочно оттягивая момент. Возникло непреодолимое желание укусить его за самое чувствительное место, но как только я напряглась, приготовившись и абсолютно не думая о последствиях, грек сделал последний толчок, и я, испугавшись, шарахнулась в сторону. Шею обдало теплой липкой жидкостью.
— Зачем ты это сделала? — прохрипел грек, отодвинувшись.
— Тошнит…
Видно было, как сильно ему хочется меня наказать, еще больше наказать, но, похоже, моей унизительной позы было более чем достаточно. В конце концов, Кавьяр развернулся и пошел в уборную.
А я присела на пол, окончательно растоптанная. Меня нельзя было назвать фригидной от природы, но и гиперсексуальности не было. Я относилась к интимной стороне жизни спокойно. Невинность потеряла с парнем из колледжа. Ничего серьезного между нами не было, но и единственного ждать я не собиралась. Мой характер можно было отнести к разряду реалистов, так что мечтаний о принце в моей голове не было априори…
Мне очень хотелось уйти из этого места бесшумно и незаметно, однако не удалось, потому что, пока я пыталась разобраться в себе, из ванной вернулся Кавьяр.