Постепенно начало доходить, кому принадлежит успокаивающий голос.
— Ма-рио… — прохрипела я и зашлась кашлем.
— Тише, — ответил доктор. — Постарайся меньше говорить.
Марио уложил меня обратно на подушки и, дождавшись, когда я посмотрю на него, произнес:
— Летти, ты знала, что антибиотики вызывают у тебя аллергическую реакцию?
Он сказал это таким тоном, что я вмиг поняла, какими будут последствия моей глупости.
— Я… Не знала… — едва просипела в ответ и провела рукой по горлу, будто это могло спасти от боли.
Доктор смотрел слишком пристально. Мне стало не по себе, но все же я удержалась и не отвернулась.
— У тебя была остановка сердца. Несколько секунд, но это только потому, что я не успел ввести дозу до конца. Иначе…
Внезапно в поле зрения возник Кавьяр. Он был непроницаем и мрачен. Внутри что-то оборвалось. Я судорожно сглотнула. Страх, настоящий панический, накрыл волной. Не могла отовраться от высокой фигуры грека, застывшего у стены. Темные брюки и белая рубашка, расстегнутая до середины груди с закатанными рукавами. Весь такой напряженный, что, казалось, воздух наэлектризовался.
— Я, быть может, повторюсь, — проговорил Клио медленно и ледяным тоном, — но мне проблемы не нужны. Пока ты жива, мои дела полностью контролируются. Поэтому твоей смерти я не допущу. Солгала ли ты, сказала правду — все равно. Манипулировать собой не позволю… Мар, заканчивай здесь и зайди ко мне…
Грек вышел, оставив после себя облако негатива. Если не расстраиваться по поводу его гнева и намеков, то вполне можно было пережить и даже переварить произошедшее. Но поскольку по глазам Марио я поняла, что и он мне не верит, пришла к выводу — вероятнее всего, они попытаются вытащить из меня правду. А это само по себе пугало и без перекошенного яростью лица Клио.
— Как ты? — спросил доктор, осмотрев меня и сделав очередную инъекцию, но судя по моей нормальной реакции — это было что-то более подходящее из антибиотиков.
— Отвратительно, Марио, — губы предательски задрожали, и по щеке скользнула одна скупая слезинка, которую я поспешно утерла. — Зачем ты вытащил меня? Совсем совести нет? Ты ведь видишь… Черт… Что с горлом?..
Закашлялась.
— Вероятно, ангина…
— Видишь ведь, — продолжила я наконец, — как Кавьяр со мной обращается. Неужели трудно было оставить все это? Ну раз обнаружилась эта аллергия, сделал бы вид, что спасти меня нельзя и точка.
Доктор резко вскочил и отошел от кровати, встав у окна спиной ко мне.
— Во-первых, Клио не глуп и потребовал бы вскрытия, а это не в моей компетенции. Ему сообщили бы, что тебе можно было помочь. Тогда мне пришел бы конец. А во-вторых, Летти… — обернулся и резанул. — Ты неблагодарная сука…
Неожиданно для самой себя я кивнула.
— Согласна.
Марио растерялся.
— Ты прав, — повторила я для полной убедительности, хотя до конца своей вины и не признавала. Все они здесь сволочи законченные. — Ты многое для меня делаешь, но ведь ни на секунду не задумался, что я здесь пленница, вещь, о которую вытирает ноги твой ненормальный друг. Марио, кто из нас все же «неблагодарная сука»? За что, по-твоему, я должна сказать спасибо? За одежду и пищу?
Силы покидали меня, но договорить я должна была, во что бы то ни стало.
— Или, может, приползти к Кавьяру и облизать его пятки за то, что он играет со мной? Или за ту ночь в подвале? Впрочем, кому я это говорю?
Натянула одеяло на голову и попросила:
— Уйди.
Док вздохнул.
— Думаешь, я не знаю, каково тебе? Но ты не замечаешь очевидного. Все твои проблемы из-за длинного языка и глупых поступков. Клио…
— Клио? — высунулась я. — Клио, кто? Бог? Проблема не во мне, а в прошлом этого психопата, который решил срываться на мне. Как вообще такие, как он, живут на свете и при этом еще приумножают свою власть? Нет смысла защищать его, Марио. Все равно я считаю Кавьяра мразью, и вся его семейка — сущие ублюдки. И даже мать, родившая такого урода… — Я сглотнула, переводя дух, и заключила сиплым, почти загробным голосом: — Он заслужил смерть всех своих близких.
Ну почему-почему-почему я никогда не могу вовремя остановиться? В последний момент заметила грека, стоящего у двери. Как он так тихо вошел, я не имела ни малейшего представления, но то, что мне грозила гибель, сразу стало ясно. Лицо Кавьяра даже не бледное, а буквально серое, отпечаталось в моей памяти надолго. Я вжалась в подушку, надеясь лишь на свой испуганный вид. Возможно, это могло остановить Клио. Он приблизился и взглядом, полным горячей ненависти, окинул меня, словно я была жалким существом. Затем повернулся к испанцу.