Язык что ли проглотил? Это я должна злиться на него и игнорировать. Моей спине неплохо досталось от тяжелого ремня Клио. Так что…
— Выходи…
Выбраться из этого «танка» оказалось не так-то просто. Кавьяр так запутал меня в ремнях безопасности, что освободиться не представлялось возможным.
— Эй! — распахнула я дверцу и крикнула в спину греку, который уже, стоя на крыльце, справлялся с замком.
Было довольно темно. Фары Кавьяр погасил, а фонарей и близко не было. Дом стоял на отшибе. Так странно. Вокруг долина и где-то совсем близко шум воды. Это было море. Соленый аромат сразу ударил в нос. Красноватый диск луны — светило, только вступившее в свои законные права — давал немного света, поэтому рассмотреть лицо Кавьяра не получалось. Пока он отстегивал меня, я молча вжималась в сиденье и ждала. Так страшно было видеть его настолько близко. И еще это странное призрачное освещение, создающее обманчивое впечатление об окружающей обстановке.
Все действовало на нервы. Я боялась. Искренне боялась присутствия Клио, а, бросив взгляд на темные окна дома, напоминающие бездонные черные глаза грека, и вовсе растерялась. Перспектива остаться с ним вдвоем в огромном коттедже, где на километры вокруг не было ни живой души, мягко говоря, не радовала. И, несмотря на то что вскоре должен был приехать Марио, я чувствовала себя зверьком, загнанным в клетку. Внезапно вспомнила о записке, которую так и не получилось подложить. По идее, ничего нового я и не узнала. Нервничать не стоило. Но все же занервничала, и Клио так косился на меня, пока отпирал дверь — сердце уходило в пятки.
— Что, Летти, страшно? — очень тонко подмечено. — Здесь только ты и я.
— Я догадалась, — тихо фыркнула в ответ.
— Что ж ты не была такой сообразительной, когда совершала глупости? Никогда тебе этого не прощу.
От подобного заявления я встала на месте, словно вкопанная. Это надо же быть таким самонадеянным. Он меня не простит, ненормальный.
Ох, молчи, Летти, лучше молчи…
— Долго будешь там торчать? — будничным тоном поинтересовался Кавьяр, зажигая свет в небольшом холле. — Ночи холодные.
Я шагнула внутрь, громко хлопнув дверью. В доме, который только снаружи выглядел огромным, оказалось довольно зябко. Однако внутри было довольно уютно и без глупой вычурности. Приятные цвета в интерьере и простая мебель. Высокий шкаф-купе со стеклянными дверьми, куда Клио тут же забросил наши куртки.
— Снимай обувь, — скомандовал он, когда я ринулась в сторону одной из комнат. — Твои американские привычки отвратительны.
Стало неприятно. Гражданкой США я была лишь по документам, но, видимо, действительно плохое цепляется быстро.
— Там ковры, — продолжил пояснять Кавьяр и бросил к моим ногам пару мягких домашних тапочек.
Я с удовольствием переобулась и все же вошла в комнату, оказавшуюся гостиной.
Грек обошел меня и щелкнул выключателем. Помещение залил мягкий приглушенный свет лампы. Комната была просторной, но из-за большого дивана значительно теряла свои преимущества. На стене, напротив этого внушительного предмета мебели, висел плазменный телевизор. На полу действительно лежал ворсистый сиренево-фиолетовый ковер, прохаживаясь по которому можно было утонуть, до того он был мягким. Парочка картин, низенький столик, на окнах плотные шторы… В общем, я даже немного расслабилась.
— Выпьешь?
С чего вдруг он это спросил?
Я нерешительно кивнула, подозрительно косясь на Кавьяра. Он смотрел на меня исподлобья, когда протягивал рюмку с прозрачной жидкостью.
— Водка, — ответил грек, почему-то фыркнув. — Умеешь пить такие напитки?
— Чтобы употреблять водку, много ума не требуется. Скорее, подойдет его полное отсутствие, — парировала я и сама поразилась собственной красноречивости.
Клио, видимо, удовлетворенный таким ответом, приподнял рюмку и, кивнув мне, залпом ее осушил.
Однако я застряла на месте, так и не выпив. Даже не поморщившись, Кавьяр налил себе вторую порцию и мне стало немного не по себе. Если этот идиот напьется, наверняка заставит меня делать какие-нибудь гадости. А поскольку ничего подобного допустить я не могла, то попыталась отвлечь Клио от бутылки, поставив при этом свою рюмку на столик.
— Красивый дом, даже уютный, — проговорила я, немного запинаясь.
Смущалась я жутко, потому что вести беседу в дружеском тоне с человеком, частенько меня унижавшим, было непривычно и, в некоторой степени, страшно.