— Эй, он что, умер? — вырвалось у меня и от ярости даже кулаки сжались.
А с чего это мне так обидно? Отлично же, значит, теперь Марио отправит меня домой.
Но все же страх холодил сердце. Не хотелось мне находиться в одном доме с трупом. Да к тому же с трупом Кавьяра. Понятно, что труп — это труп, то есть безвольная оболочка, но отчего-то сейчас это пробуждало суеверный страх.
— А ты только этого и ждешь, сука, — прошипел охранник, обжигая своей ненавистью, и понес грека в дом.
Я вытаращилась на Марио непонимающе. Тот развел руками, вздохнул и пояснил:
— Перепил.
Перепил? Вот так просто взял и перепил? Вдрызг и за руль?
— Мудак… Лучше бы он…
И я замолчала, потому что и не знала, чего такого пожелать Кавьяру. Думаю, он сам себе уже всего пожелал. Завтра головы от подушки не оторвет. Это и к лучшему. Всю неделю ко мне не прикасался, хорошо бы и дальше продолжить в том же духе. Но на этом «прекрасный» вечер не закончился. Спустя полчаса после возвращения Кавьяра, в доме раздался телефонный звонок. Марио с Хавьером, которые сторожили меня в гостиной, как-то странно переглянулись. Назойливый звук начал раздражать.
— Мне, что ли, подойти? — приподняла я бровь, глядя то на одного идиота, то на второго. — Или, быть может, оторвете задницы от дивана и ответите уже? Хоть кто-нибудь.
Хави что-то промычал, видимо, ругательство в мой адрес, а доктор, наконец-то, снял трубку. Он молчал. Ничего не сказал, просто слушал. Один раз только покосился в мою сторону и вновь отвел взгляд. Мне это показалось подозрительным. Что же происходит? Может, ночью пробраться в каморку под лестницей и покопаться в той коробке? Вдруг найду что-нибудь интересное. Хотя, похоже, теперь Хавьер с меня глаз не спустит.
— Это не твое дело, — проговорил Марио, после долгого молчания. — Все, чего ты добиваешься — бесполезно. Клио раскусил задумку «Черного креста». И если ты попытаешься оттеснить его, лишь раззадоришь… Мой тебе совет — завязывай с угрозами и перестрелками. Твои псы ничего не получат… Нет… Заткнись, Стив… Нет, это ты послушай, — испанец предстал передо мной в ином свете. Никогда прежде я не видела его таким агрессивным и властным. — Место в «Кресте» закреплено за Клио и все девочки, которые поступали в Таиланд были не младше восемнадцати лет…
Вы посмотрите, какое оправдание нашлось для грека.
— А ты, педофил законченный, и тринадцатилетними не брезгуешь. Да еще слушок прошел, что и мальчиками не прочь побаловаться…
Мои глаза полезли на лоб. Стало немного не по себе. Марио злился и продолжал пререкаться с неким Стивом. Я в это время тихонько встала и выскользнула за дверь. Охранник проигнорировал меня, потому что был занят подслушиванием беседы. Но не успела я пройти и пары шагов, как тут же столкнулась с Кавьяром. Он как раз сидел на нижней ступеньке, свесив руки с колен и с опущенной головой. Нужно было пройти мимо, но как это сделать, чтобы не привлечь внимания грека? Лестница-то не слишком широкая. Осторожно, стараясь ступать как можно тише, я приблизилась к «статуе Кавьяра» и только приподняла ногу, чтобы поставить на ступеньку, как тут же Клио ожил и пригвоздил меня к месту мутноватым взглядом.
— Убегаешь, малышка? — скривил он губы в ухмылке. — А я за тобой пришел.
Вот меньше всего в жизни мне хотелось услышать эти слова от Кавьяра, сказанные тоном серийного убийцы. Да и смотрел он не менее жутко…
Похоже, душ принял. Хотя и выглядел усталым, но все же мог шевелиться и даже говорить, причем, не запинаясь, как это должно быть у человека, злоупотребившего алкоголем.
К тому же его темно-синяя рубашка, расстегнутая наполовину, которая отчетливо обрисовывала контуры сильных плеч, казалось, была надета наспех. С влажных взъерошенных волос капала вода, впитываясь в ткань воротничка, а на груди уже образовывалось мокрое пятно.
— Что пялишься? — пробормотал грек, вытянув ноги, и похлопал себя по карманам черных брюк.
Прижавшись спиной к стене, я, затаив дыхание таращилась на Клио, как будто впервые увидела. Он скрестил босые ступни и, почему-то тихо посмеиваясь, провел рукой по волосам, затем тряхнул головой. Грек нашел сигареты и, прикуривая, с прищуром поглядел на меня.
— Летти, ты язык проглотила?
Похоже на то.
Кавьяр хмыкнул и, откинувшись назад, облокотился о ступеньку. Запрокинул голову и выпустил струйку дыма. В этот момент я все поняла. Кавьяр был ужасным человеком, но он обладал животным магнетизмом, который рано или поздно должен был подействовать на меня. На кого угодно. Ничего удивительного. За унижениями я не могла толком разглядеть внешних данных грека. Красив и все. А теперь стало ясно, что, не просто красив, а опасен. Нет, не в смысле, «мое сердце разбито, потому что я влюблена во врага», а как раз, наоборот, ненависть с новой силой обуяла меня, и неожиданное открытие лишь добавило уверенности в этом. Я презирала Кавьяра и все, что с ним связано. Никогда в жизни не смогу простить подобного обращения. Моя память слишком хороша, чтобы позволить забыть все те ужасные вещи. Видимо, выражение моего лица в момент этих размышлений претерпело некоторые метаморфозы, из испуганного превратившись в надменное.