Филипп, тот бандит с ястребиным лицом, ждал послание, которое я должна была подсунуть под куст. И как я поняла, он остался жив после прошедшей ночи. Да еще и в коттедж заявился. Сомнений не было — вся ситуация будет обрисована так, что вина окажется на мне.
Надо же было родиться такой неудачницей…
Я отвернулась и уставилась в окно. Кавьяр еще несколько секунд рассматривал меня и, наконец, вернулся в нормальное положение.
Уже въезжая во двор коттеджа, я заметила, как дрожат мои руки.
— Почему молчишь? — поинтересовался Клио, шагая в сторону дома немного позади меня.
Я чувствовала его напряженное состояние. Он ведь наверняка мысленно уже убивал меня.
— Нужно что-то сказать? — я даже не оглянулась.
Грек резко ухватил меня за локоть, когда мы поднялись на крыльцо, и заставил остановиться. Хавьер прошел мимо с невозмутимым видом и скрылся в доме.
— Если сейчас узнаю о тебе что-то нелицеприятное, — отчеканил Клио каждое слово, взглядом прожигая во мне дыру, — пеняй на себя.
Мне стало так паршиво. Эта тяжелая мрачная энергетика Кавьяра просто несказанно давила на психику. Захотелось завыть и сбежать, куда подальше, но грек настойчивым и грубым движением подтолкнул меня к двери.
— Клио, — раздался знакомый голос «ястреба», как только мы вошли в коттедж.
Он ждал в холле, сидя на пуфике и прижимая к окровавленному лбу компресс со льдом.
— А я вот решил заглянуть, поздороваться, — Филипп скользнул по мне хитрым взглядом, — и поговорить о случившемся.
— Меня удивляет, как ты осмелился сюда прийти? — ледяная глыба в виде Кавьяра пугала, и «ястреб» заметно нервничал.
— Я знал, что меня не убьют. Ведь твой отец крепко держится за место в политике. А узнай журналисты об убийстве одного из агентов «Черного креста», то есть меня… Ну, ты сам понимаешь… — бандит поднялся, немного пошатываясь. — Можем поболтать?
Как это, интересно, журналисты смогут узнать о том, что творится в особняке грека? Похоже, «ястреб» ничего не соображает…
— О чем поболтать? — спросил Клио.
— О ком, — поправил Филипп и указал на меня пальцем, — о ней.
Я стояла рядом с греком, поэтому увидела, как вздрогнули его ноздри, и знакомая кривоватая ухмылка появилась на лице. Плохой знак. Я это точно знала. Клио всегда именно так начинал «заводиться».
Перед тем как направиться в сторону гостиной, Кавьяр посмотрел на меня пристально и одним только взглядом рассказал, что со мной будет. Но я не могла не предположить, что это такой хитроумный ход.
Что ж, хорошо, если так.
Но когда мне везло? Особенно в этом доме.
Я поняла, что и в этот раз фортуна повернулась задом, когда ко мне в спальню пожаловал Марио. Испанец деловито прошелся по комнате и, заложив руки за спину, поинтересовался:
— Где вы всю ночь шатались? — прозвучало как претензия.
Я удивленно фыркнула и встала, чтобы достать из шкафа чистую одежду. Жутко хотелось помыться.
— Оставь меня, док. Ладно? — обогнула его. — Мне не до тебя.
— Конечно, не до меня. Особенно, учитывая то, что Клио сейчас выслушивает бредни Филиппа. И надо заметить, верит ему. А знаешь почему?
— Дай угадаю, — ответила я, остановившись у двери, ведущей в ванную. — Вероятно, потому что Кавьяр вообще никому не верит, кроме вот таких уродов.
Марио вздохнул и покачал головой.
— Нет. Просто ты — лгунья и мечтаешь о смерти Клио. Вот он и готов принять любую правду, кроме той, что преподносишь ты.
— Знаешь что, придурок, — подлетела я к доктору, а тот даже не моргнул. — Если бы я хотела убить его, давно бы это сделала. Столько шансов было… Так что лучше заткнись и избавь меня от своей унылой рожи.
Доктор и бровью не повел. Лишь придвинулся ближе — слишком близко — и пробормотал:
— Я должен знать… Неужели я настолько тебе противен, что ты, скорее, готова убить меня, чем того, кто истязается над тобой?
— Пошел… Ты… К черту… — прерываясь на вдохи, прошипела я и внезапно отлетела в сторону, приземлившись на кровать.
— Какого черта, Мар? — это рычание исходило от Клио. — Какого черта? Забыл, где находишься? Я послал тебя за ней, а ты вместо этого…
— Ничего я не сделал, — разозлился доктор, одернув руки грека, сжимающего рубашку на его груди. — Не преувеличивай. Гормоны, что ли, разыгрались?