Я всегда была рядом. Владимир больше не оставлял меня одну дожидаться его месяцами — он знакомил меня со своей жизнью, окружением. Знакомил меня с собой, переставая быть просто Хозяином. Для меня он значил теперь так много. Мой мир замыкался на нём, моё познание, взросление, становление, как личности и как женщины. Его женщины.
Владимир утверждал свои права на меня постоянно. Требовательно. Жадно. Везде, где его настигало желание. А я научилась это желание провоцировать. В каждой женщине живет дьявольский провокатор, особенно если она знает, как отреагирует на неё мужчина. Разбудить его голод, возбудить зверя запахом новой погони, соблазнить взглядом, обещающим строптивую покорность, показывая, как сильно хочу его. Я знала и играла с ним в те игры, которые он научил меня играть. Способная ученица впитывала все запреты, чтобы нарушать их и убеждаться, что ей это позволено, потому что нарушает их с ним, а у Владимира не было запретов. С ним можно всё. С ним я запредельно высоко и далеко от всех.
Я видела, как, сморщив брезгливо носы, жены руководителей смотрят на меня, сидя за одним столом с агентом. Слышала, как шепчутся за моей спиной и замолкают, едва Владимир бросал на них тяжелый, как свинец, взгляд. Я на себе испытала силу этого взгляда. Когда, глядя из-под длинных ресниц, он молча приказывал опуститься на колени или раздеться.
Мне нравилось дразнить монстра, мне нравилось видеть, как он сатанеет от страсти и хочет МЕНЯ. Да, меня. Не многочисленных шлюх, доступных ему по щелчку пальцев, а меня. Иногда я все же дрожала от страха, потому что позволяла себе заиграться и видела, как сверкают в синих глазах тонкие зигзаги молний, отскакивая от поверхности металла, которым он будет наказывать мое тело изощренной лаской, оставляя на нем очередные автографы нашей страсти.
На глаза легла горячая ладонь, и я резко выдохнула. Вернулся! От радости сердце забилось о ребра, и я не сдерживала эту ненормальную пульсацию счастья. Я отдавала её ему. Чтобы знал, насколько рада его возвращению. В мозг ворвался тихий вкрадчивый голос:
«Шрамы — не просто напоминания, Мила… Шрамы — это материальная форма боли. И каждый раз, прикасаясь к ним кончиками пальцев, ты не просто вспоминаешь, как я их наносил тебе… Балансируя на тонкой грани безумия, ты представляешь, где в следующий раз я захочу ласкать тебя остриём металла…»
Откинуть голову ему на грудь, наслаждаясь запахом, который врывался в легкие толчками ядовитого кислорода.
«Представляю… нарушая твой запрет…».
Рывком развернул к себе и зарылся пятерней в мои волосы на затылке, шумно втянул мой запах и закрыл глаза, заставляя застонать от восторга, провел большим пальцем по нижней губе, оттягивая ее вниз.
«Ты же понимаешь, что теперь ты покажешь мне, КАК ты его нарушала… Радуйся тише, маленькая… Наказаний нужно бояться».
Улыбаюсь, жадно приникая к его губам и обнимая сильно за шею. Он не говорит, что скучал, а я читаю это в его глазах, вижу по пыльной одежде, которую не сменил, а сразу пришел ко мне.
«Я хочу бояться… заставь меня»…
«Можешь в этом не сомневаться»…
От звука хриплого голоса по телу прошла волна тока. Обостряя все чувства, заставляя моментально испытать дикую жажду, посмотрев в глаза Владимира, увидев там обещание… нет, не Рая. Он никогда не обещал мне Рай. Обещание адского наслаждения. Голодный. Принес этот голод мне, чтобы утолить со мной. Стало трудно дышать.
Запястья обвивает веревка, впиваясь в кожу. Беспомощная, и в то же время с той самой властью, отражающейся в его безумном взгляде. Он любуется произведением искусства, живым холстом, растянутым посредине спальни, все еще в обертке-одежде, едва доставая носками до пола, извиваясь на веревке, протянутой через ажурную, бронзовую балку под потолком.
Доверяю ли я ему настолько? Страшно ли мне? Но вопрос не в доверии, а в желании получить от него всё и позволить забрать тоже всё. Я зависима от того чувственного наслаждения, которое Владимир выбивал из моего тела, выжимал, вместе с болезненными оргазмами, стонами и криками. Он научил меня отзываться на призыв мгновенно. И, глядя сейчас в его черные зрачки, я знала, что буду кончать, и буду кончать от того, что он собрался сделать со мной. Скоро я не смогу дышать, только задыхаться.