— То есть вы отдадите ему меня?!
Я глотаю слёзы от страха. Как такое могло случиться со мной? Хочется думать, что я просто вижу дурной сон. Стоит прикусить губу или хорошенько ущипнуть себя за запястье, как дымка сна растает. Я окажусь в постели, в своей комнате, повернусь лицом к стене и, немного приподняв нижний край постера, увижу старые детские рисунки на обоях.
Я прикусываю губу изо всех сил. Во рту появляется вкус крови. Но ничего не растаяло дымкой. Реальность осталась такой же ужасной и чудовищно несправедливой.
— Не стой, как статуя! — покрикивает Давид. — Марш! Работай! Не маленькая, знаешь, как понравиться мужчине!
— Но я… Но вы обещали папе приглядывать за мной!
Мой голос дрожит и выходит писклявым, как у маленькой девочки, испугавшейся злого пса. Я трясусь всем телом и начинаю плакать, сильно икая.
— Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой. Но я не расписывался кровью!
На крупном лице Давида расползаются красноватые пятна. В его глазах мне удалось словить отголосок сожаления…
Неужели у этого чёрствого человека проснулась совесть?! Но он всё равно толкает меня в направлении двери, приговаривая:
— Я клятву верности твоему папаше не давал. Не смотри на меня, как на врага народа! Мы живём в тяжёлое, опасное время. В большом городе — как в джунглях, каждый сам за себя. Я оберегал тебя, как мог. Перед кем мог, выгораживал, но сейчас мои руки связаны. Я не хочу терять ни работу, ни жизнь, ни свою семью. Поэтому иди и делай всё, что он захочет!
Видя, что я стою и просто рыдаю, не двигаясь с места, Давид отвешивает мне звонкую пощёчину. Он встряхивает меня за плечи за плечи, выдыхая в лицо:
— Не реви. Это всего лишь мужчина. Рано или поздно это случилось бы. Не с одним, так с другим! Рустам Тимурович очень богат… Влиятелен! Девочки из клуба готовы драться за то, чтобы обслужить его. Но он выбрал тебя. Радуйся выпавшему тебе шансу!
Давид говорит, словно быть выбранной Анваровым Рустамом на одну ночь — это великая честь.
Ничего подобного! Я так не считаю. Я не хочу… и просто не могу.
— Я не могу…
— Всё ты можешь! Желание услужить мужчине у каждой из женщин — в крови, — Давид снова хлопает меня по щеке. — Скажет, горячо станцевать — станцуешь. Захочет большего — ты с радостью согласишься! Сделаешь всё так, чтобы он ушёл от нас очень довольным и захотел вернуться в клуб снова. Поняла?
— Но я ещё невинна! Я никогда не была с мужчиной! — кричу из последних сил, надеясь, что хотя бы это остановит неизбежное.
— Не была с мужчиной? Тем лучше для тебя. Богатеи любят чистеньких девочек, — усмехается Давид, погладив меня по голове отеческим жестом. — Если ты ему понравишься, он сделает тебя постоянной любовницей. Ни в чём не будешь нуждаться и вытащишь из долговой ямы семью. Но если ты откажешься, ты наживёшь всем дополнительных проблем.
Я пячусь к двери, а в последний момент бегу со всех ног…
Глава 4
Я пячусь к двери, а в последний момент бегу со всех ног. Дверь распахивается, я выскакиваю в коридор, но попадаю лишь в руки массивному охраннику — Глебу.
— Глеб! — Давид устало растирает виски, будто у него началась сильнейшая мигрень. — Отведи Анжелу к Тамаре. Пусть переоденет, подкрасит. Словом, она должна сделать из Анжелы привлекательную девушку! Потом отведёшь Анжелу к Анварову.
— Есть.
Глеб крепко обхватывает меня за локоть на виду у Давида, но как только дверь захлопывается, Глеб ослабляет хватку и осторожно растирает кожу на моём локте.
— Пошли, — вздыхает он.
Охранник молча вышагивает рядом. Он изредка смотрит в мою сторону, вздыхая. Я знаю, что нравлюсь ему. Но он замкнутый и молчаливый, к тому же отношения между работниками клуба запрещены, а в другое время меня стережёт отец, контролирует каждый мой шаг.
Папа всегда был строг ко мне. Однако в последнее время стал ещё более требовательным и злым.
Открывшаяся тайна прошлого испортила наши отношения, сделав их холодными.
Сейчас я для отца — просто помеха. Хорошо, хоть зарабатываю и не сижу на его шее, иначе бы дела шли совсем плохо.
— Давид сказал, чтобы я отвёл тебя к Тамаре. А потом к этому…
Глеб глотает часть слов. Он проговаривает их не полностью. Остальные глушат громкие басы музыки, бьющие по барабанным перепонкам. Мне приходится прислушиваться к словам мужчины.
— К богатею, — ядовито выплёвывает он.
— Глеб, ты его знаешь? Часто он здесь бывает?
— Один из постоянных посетителей. Ты работаешь здесь недавно. Как раз в это время он не появлялся. Но сейчас снова пришёл! Чтоб его… — злится парень.