Майти, повариха, необъятных размеров невольница-южанка любила меня необыкновенно и гордилась так же сильно. И так же неистово ворчала, потому что «кого люблю - того уму-разуму учу». С детских лет, случись в доме гроза, я искала прибежище в кухне; вечерами мы с Тейраном часто спускались сюда - послушать сказки, которых Майти знала великое множество. При одном взгляде на пухлые, коричневые от загара и возраста руки этой женщины мне становилось легко и спокойно. Сюда я приходила порой просто так, и старая служанка была, наверное, одна из немногих людей на земле, кого я... любила? Не знаю. Во всяком случае, круглолицая, темноглазая эта женщина привносила покой и уют, какого не бывало порой в парадных покоях.
Майти увидела меня и, заулыбавшись, сунула пирожок. Я надкусила: с ягодами.
- А на обед с грушами испеку, - напевно заговорила она. - Тесто я поставила уже, и поднимается славно, так что будет чем порадовать госпожу...
- Как новенькие, Майти? - спросила я.
- Да все хорошо, госпожа, - пожала она круглыми плечами. - Вчера их накормили, вымыли... одежду на девчонку-то подобрали, а на эту, прости меня Богиня, жердину едва нашли рубаху, а уж штаны он свои оставил - не подошли ничьи. В кого только вымахал такой. Я его малость подштопала... ты уж прости, госпожа, но ободранный он - страсть смотреть. И руки - от кандалов, да и по спине кнут погулял. Если желаешь, могу кликнуть... на заднем дворе он, дрова колет.
- Не надо, Майти, - я улыбнулась женщине. - Ты потерпи еще немного без помощницы, ладно? Найду я тебе подмогу, обещаю.
На задний двор я, конечно, не пошла, еще не хватало. Солнце стояло уже высоко, и я опять подумала: не поехать ли кататься? Потом вспомнила, что сегодня вечером обещал пожаловать благородный Виджна, и настроение испортилось. Подождать, что ли, еще с месяц или уж указать ему на дверь? Опять начнет читать плохие стихи, дышать громко и ломать потные пальцы. Скучно.
Я вышла на веранду, тронула пальцами пушистый бок одинокого персика, оставшегося в вазе со вчерашнего вечера. Подумав, отправила его в рот. Выкупаться? Или все-таки поехать кататься?
Голоса во дворе привлекли мое внимание, я подошла к перилам. И улыбнулась.
Брат, одетый в костюм для верховой езды, с хлыстом в руках, прохаживался перед крыльцом. Вчерашняя покупка - девчонка Сения и мой раб - стояли перед ним, и я даже отсюда увидела испуг и покорность на лице девчонки - и ненависть во взгляде парня.
- ... и будете послушными - вам же будет лучше. Это понятно?
Девочка пискнула что-то невнятное, а парень промолчал, словно не слышал.
Тейран остановился перед ним и оглядел с головы до ног, щелкнув пальцами.
- Как тебя зовут?
- Илан, - помедлив, коротко ответил тот.
- Откуда?
- Из Сеттии...
- Врешь, - не меня тона, сказал Тейран. - Я видел твое рванье - это одежда солдат Эльрии.
- Я ополченец, - угрюмо ответил парень, отводя взгляд.
- Кем был до войны? - продолжал допрос Тейран.
- Пастухом.
- И опять врешь, - так же спокойно проговорил брат. И коротко размахнулся, занося хлыст для удара.
Я с любопытством ждала, что будет дальше. А пленник отклонился так незаметно и умело, что и невнимательный взгляд понял бы - это было движение воина.
- Ты солдат, - по-прежнему не меняя тона, сказал Тейран. - Зачем врешь?
Раб молчал.
Теперь уже без размаха, коротко, но сильно брат ударил его хлыстом - удар пришелся по груди, по рукам, и Илан не сумел увернуться - стоял слишком близко. Я заметила, как сжались его кулаки.
- Запомни, - Тейран спокойно сложил хлыст, - непокорные здесь учатся быстро. И цена урока - твоя шкура. Будешь послушным, тебе же будет лучше. Понял?
Илан молчал.
Тейран неожиданно усмехнулся.
- Ладно. Хотел я тебя к управляющему отправить, но, боюсь, сбежишь. Пока пойдешь на конюшню в подручные. На ночь - в кандалах, а там посмотрим...
Он развернулся на каблуках и увидел меня, стоящую на крыльце. Лицо его осветила улыбка
- Кататься поедем, Тамира?
Я засмеялась и сбежала вниз по ступеням.
- Да. Сегодня я хочу уехать далеко-далеко....
Вечера я ждала с нетерпением, смешанным с жадным восторгом - как в детстве ждала праздника со сладостями и новым платьем. Можно было бы, конечно, подождать пару дней - пусть моя игрушка немножко привыкнет к новому положению. Но кто он такой, чтобы думать о его желаниях и настроении? Это МОЯ игрушка, в конце концов. И сегодня мне будет хорошо. Очень хорошо. Я много умею, мальчик останется доволен. И сделает так, чтобы было хорошо мне. Он это сможет. Я видела, как он двигается, - это не простой мужлан, ничего, кроме своей сохи, не знающий. Эти руки способны на многое. Вряд ли у него было так уж много женщин... сколько ему лет - семнадцать, восемнадцать, девятнадцать? Я и сама не понимала, почему так раззадорил меня этот пленник из полудикой страны на севере. Наверное, своей непохожестью на других - слишком приелись мне черноволосые страстные красавцы. Я хотела сдержанности, хотела юности.