Очередная ночь, очередная сигарета, неизменная луна и неизменное одиночество — всё это стало привычно омерзительным. Сделав очередную затяжку, она прикрыла веки и сжала обветренные губы в тонкую полоску. Пепел оседал на гладкой поверхности подоконника. Она поджимала пальцы на ногах и ёжилась от очередного порыва холодного ветра. Выпуская ядовитый дым через нос, она полностью легла на холодный пластик, вытягиваясь, словно струнка.
Он не издал ни одного звука, проходя по своей квартире. Прошло долгих восемь лет после их разлуки, а он ничуть не изменился: смоль коротких волос мягким шёлком обрамляла его узкое лицо, зелёные глаза смотрели строго и высокомерно; в пальцах он сжимал стеклянный бокал на тонкой ножке, наполненный вином.
— А ты поплохела, видимо, возраст берёт своё, — плохо скрываемая насмешка так и скользила в его голосе.
Вопреки его ожиданиям, она даже не шелохнулась. Сделав очередную затяжку, она стряхнула пепел себе на живот.
Тридцать секунд молчания и ожидания. Она молчала от безысходности. Он ждал из-за самоуверенности.
— Ты ничего не хочешь мне сказать, София? — злость совсем не шла ему.
Его лицо исказила мерзкая гримаса. Рука, державшая бокал, так сжалась, что казалось, что сосуд не выдержит такого напора и разлетится на мелкие осколки.
Она же, на долю секунды задумавшись, вновь приняла сидячее положение, подогнув ноги. Острые коленки упирались ей прямо в подбородок, и она опёрлась на них.
Затушив сигарету о ступню, она впилась своим взглядом в него. Видимое ею расплывалось, картинка была нечёткой, но она всё же узнала его. До последнего ей казалось, что это просто её галлюцинация, сумасшедший бред.
Плавно соскользнув с подоконника, она подошла к нему вплотную, чувствуя его недовольный взгляд. Боясь рассеять мираж, она осторожно прикоснулась к его губам, чувствуя, как в пальцы тут же впились острые клыки. Несмотря на то, что это был лишь тонкий пальчик, он вцепился в него зубами, вспарывая тонкую кожу. Алая кровь заструилась по его губам, попадая к нему в рот и даря неимоверное наслаждение.
Оторвавшись от долгожданного лакомства, он поцеловал каждый её пальчик, доходя до запястья. Тихое биение пульса вызвало у него массу чувств, и он нежно прокусил желтоватую кожу. Сладость её крови омрачалась лишь тем, что она не бесконечна. На сей раз с трудом оторвавшись от пульсирующей вены, он посмотрел в её серые глаза.
Немигающим взглядом она рассматривала его, ища признаки собственного бреда. Несмело сократив расстояние, она склонила свою голову и прислушалась. Тихое биение его сердца эхом разносилось в её голове. Искренняя улыбка коснулась её губ.
Отойдя к окну, она скинула свою одежду. Возраст и пагубные привычки действительно сделали своё дело — некогда гладкая кожа стала грубой, тело потеряло свои былые формы, волосы давно утратили свою шелковистость и выпадали. Но для него она осталось такой же, какой он её помнил.
Откинув назад голову, она приготовилась к очередному укусу, но он не оправдал её надежд. Бесшумно подойдя к ней, он откинул её волосы за спину и коротко поцеловал за ухом. Вдохнув запах её тела, он зажмурился, с трудом сдерживая стон наслаждения. Сильные руки прошлись вдоль позвоночника, притягивая её ближе. Зашептав что-то на незнакомом ей языке, он провёл пальцами по её губам.
Ненавязчиво подтолкнув её в сторону спальни, он поставил бокал рядом с её пепельницей и последовал за ней.
Она всё так же великолепно смотрелась на фоне чёрного постельного белья — белёсые волосы резко контрастировали с шёлковой тканью. Этой ночью он вновь познавал её тело, её дух, её разум. А она вновь подчинялась ему, превращаясь в его руках в послушную игрушку.
Конец