Двери уныло смотрели на меня, прося уже их отпустить, дать им закрыться.
Робкий шаг наружу.
Я вытолкала себя из лифта.
Жива.
Я сперва не поверил своим глазам.
Смотрел и боялся пошевелиться.
Боялся каким-то своим неуклюжим движением или словом сделать еще больней.
Но она стояла у дверях, не шевелясь.
Слезы обреченно срывались с ее ресниц и диким ручейком котились по щекам вниз.
Ребята в зале стали косо посматривать.
Нужно что-то делать.
— Ребекка, проведи до конца разминку, а дальше за мячи и отработайте броски в корзину с права.
— Хорошо.
Я закусил от боли губу.
Невыносимо ее видеть такой, но все равно придется резать по живому.
Подошел ближе.
Глубоко вдохнул и… решился.
— Привет.
Молчала. Молчала и плакала. Удивительно, но даже не взглянула на меня. Ее взгляд был пустым и отстраненным.
— Пошли ко мне в подсобку, поговорим.
Я обнял ее за плечо, пытаясь ненавязчиво, без грубой силы развернуть ее в нужном направлении.
Буквально секунда оцепенения, а затем она дрогнула, но все так де не поднимая на меня взгляд, развернулась и сама пошагала в нужном направлении.
Я зашла. Дверь захлопнулась.
— Присаживайся, — послышался растерянный голос Гудвина.
Подчинилась.
— Габи, я рад, что ты все же решилась и пришла.
Да уж.
— Я понимаю, как тяжело тебе дался этот поступок. Но он все же был необходим. Я сам пытался не раз начать с тобой разговор, но…
Подняла на него взгляд, уставилась в глаза. Что но?
— Но я знаю, как тяжело видеть того, кто неизменно напоминает…
— Все в моей жизни напоминает Эмиля.
Гуд понимающе качнул головой.
Но действительно. Я смотрела ему в лицо, а видела рядом лишь своего Готье. Своего Эмиля.
— Я знаю, что тебе он рассказал про меня. Мой секрет.
Резко отдернула взгляд в сторону.
Тяжело сглотнула.
— Да ничего, я заранее об этом знал и дал добро.
Я удивленно взглянула на него.
Никогда не замечала, какие у этого… человека грустные, добрые, отзывчивые глаза.
— Габи, я готов ответить на все твои вопросы, рассказать, что тебе необходимо знать.
Знать?
— А так же готов выслушать то, что наболело. Я готов.
И в подтверждение закачал головой.
Я смотрела ему в глаза… и верила.
Удивительно, как я могла до этого ненавидеть? Но может, все это лишь обман зрения и слуха? Ложь?
В дверь постучали.
Гудвин подскочил на месте, словно вор.
Если бы не его дикая бледность вампира, то точно бы покраснел.
— Да.
Дверь отворилась.
Вошла Мелани. Моя Мел.
— Мистер Хойк, двадцать минут до конца пары. Можно мы уже пойдем в раздевалку?
— Да… да, конечно. Идите. Только свет в зале выключите и захлопните дверь.
— Хорошо.
Ее взгляд вопросительно заплясал на мне.
— Тебя ждать?
Ждать?..
— Нет.
— Но уже поздно.
— Сама дойду.
— Я проведу, — неожиданно встрял Гудвин.
Наши с Мел взгляды встретились. Ее брови все еще были застывшие в удивлении, а глаза с ужасом молили объяснить.
— Да, иди, все нормально, — нехотя выдавила из себя я.
— Ладно, — растеряно прошептала Мел и робко захлопнула за собой дверь.
Гудвин торопливо подскочил к замку и защелкнул его на пару оборотов.
— Что бы никто не отвлекал, — попытался оправдаться Хойк и, все еще с растерянным видом и неловкостью предстоящего разговора, присел рядом на стул.
Я молчала. Молчала и послушно глотала слезу за слезой.
— Габи, мне жаль, что все так вышло. Честно. Очень жаль.
— Меня сегодня укусил вампир, — апатично прошептала я, перебивая его заговорочные бредни.
Снова тошнота в горле. Снова отвращение.
— ЧТО? — едва слышно прошипел Хойк. Глаза широко распахнулись от удивления, тело вмиг напряглось и застыло.
— Он напал на меня в лифте, — слезы с новой силой стали вырваться наружу. Я чувствовала, что уже нарастает настоящая буря, что вот-вот взорвусь. — Он пил мою кровь, — снова спазм тошноты, снова боль в горле. Я все еще чувствовала, отчетливо помнила, как он это делал. Он… оно…. оно, это гадкое существо…