Тяжело сглотнула.
— Но я ошибся. Ей снова причинили боль.
— Полтора месяца назад…
Тяжелый вдох.
Болезненный выдох.
Он все равно узнает, тогда почему не от меня?
Страшно признаваться вампиру… Но…
— Мы с ней…
Ухмыльнулся.
— Габи, о ваших драках я уже знаю. Но это не то. Это была жизнь. Война людей. Тем более девушек. Я же не пытаюсь Мати закрыть за семи замками. Нет. Ты же тогда еще не была Меченой, а потому я не имел права вмешиваться, тем более, что ее жизни ты не угрожала.
А вот она мне…
Стоп.
— А если бы я была уже тогда Меченой?
— Тогда бы пришлось играть уже по нашим правилам. Как нельзя вампиру посягать на жизнь чужой Игрушки в отсутствие Хозяина, так и другой Игрушке запрещено это делать. Меченая — это как правая, а кому и левая, — весело хмыкнул над своей шуткой Ромул, — рука. Игрушка неотделима от Хозяина.
— Ясно.
— Но вот недавно, пару дней назад кто-то переступил Черту. Закон.
— Вампир?
— Думаю, что да.
— Так ты приехал из-за этого?
— Ну, да. А из-за чего еще? Жизни Мати угрожают. Придется разбираться.
— Но это точно не Эмиль, — пыталась вступиться. Оправдать. Я все еще не могла поверить в то, что Готье… Готье такой, как Ромул думает, говорит…
— С чего такая уверенность?
— Уже две недели, как Готье уехал. Все бросил и уехал.
— С чего такая уверенность? Габи? — снова ехидная ухмылочка. Насмешка.
Уж я то знаю.
Закусила губку.
Запекло в горле.
Так. Стоп.
Не хватало еще зарыдать.
— Знаю. Его нет в городе.
— А я в этом глубоко сомневаюсь.
Я застыла.
Замерла.
Снова прокрутила в голове сказанные им слова.
Выдох.
Умоляюще уставилась ему в глаза.
Врешь.
Врешь!
Не врешь?
Снова искренность в его глазах.
— Гудвин говорил…
— Гудвин? — неожиданно перебил меня Ромул. — Габи, Гудвин — истинный старый добрый пес Эмиля. Шавка серогорбая. Он убедит тебя в том, что марсиане на Луне живут, если это будет нужно Эмилю. Габи, Габи, — осуждающе закачал головой. — Не будь такой доверчивой, девочка. Не стоит.
Но я верю Эмилю.
Надула губки.
Глаза в пол.
Сердце сжалось.
Верю же?
— Вот и звонок.
Ромул улыбнулся.
— Да уж, быстро время летит.
— Думаю, мне пора. Да и Матильда вряд ли обрадуется, если увидит нас вместе.
— Наверно, — ухмыльнулся. — Спасибо, что выслушала. Я рад, что ты согласилась сходить со мной в кафе.
— Я тоже.
— И мой рассказ… Я не хочу тебя поссорить с Эмилем. Просто знай, с кем имеешь дело. Все же знания лучше, чем неведенье. Иногда спасает от неприятностей.
Улыбнулась.
— Наверно. Ладно, пока.
— Пока.
Я ввалилась в кабинет, едва соображая, где я, что делаю, и живу ли еще. Наверно все это сон. Глупый гадкий сон.
Но заплаканные глаза Мелани. Это более чем. Более, чем достаточно, что бы поверить в реальность этого мира.
— Мел, ты как?
Горькое молчание в ответ.
— Я ходила к врачу.
— И? — резкий разворот. Умоляющий взгляд. Отчаянный взгляд утопающего.
Не стоит уже укорять ее за содеянное. Все равно не исправишь. А ей и так больно, что бы взять и добавить еще…
Да, она виновата, что так долго боялась во всем сознаться, или самостоятельно сделать первый шаг.
Но все же не мало храбрости понадобилось и на такой, слегка кривоватый, первый шаг: семь тяжелых дней молчания, ношения всего этого в себе. Но она раскрылась, и хорошо, что это случилось намного раньше, чем второй месяц задержки.
— В общем, через недельку купим тест. А там если что, еще повторим.
— Повторим?
— Что бы точно.
— А если?..
— Нет, Мелани, перестань. Никаких если. Сначала дождемся, проверим, а затем и будем истерить, биться головой об стенку и решать это "если". Ясно? А сейчас не плачь раньше времени. Все может быть не так и плохо.