— Прости.
Неловкая тишина.
Я ждала его реакции.
Ждала помилования.
Ждала прощения…
Но…
— Уже не важно, — неожиданно прошептал Эмиль и встал с места. — Не важно, — задумчиво повторил и ступил шаг ближе к двери.
— Поешь. А я схожу проветриться. Запри за мной дверь.
Кусок в горло не лезет.
Жить не хочется.
А он: "Поешь".
Сердце бы свое съесть. Было бы легче…
БОЖЕ! Он мне только что признался в любви. В любви…. которую я так небрежно растоптала.
Растоптала.
А ведь хотела, как лучше… Лучше…
Я хотела знать. И узнала. И что? Мне легче? Легче?
Нет.
Ни капли.
Разум. Разум. И почему я тебя слушаю? И почему ты чаще интерес и самолюбие мне в пагоны шьешь, а не веру и чувства? Почему?
Глава тринадцатая
Седьмое небо
Я сидела за столиком, пялясь куда-то в стену, но не замечая ничего.
Ничего.
Если Эмиль не может простить, тогда зачем все это? Зачем? Мне не нужны его жертвы. Мне не нужна Тень.
Лучше все разорвать. Разорвать в клочья.
Я устала. Слишком больно. Невыносимо больно.
Я не хочу так мучиться.
Натянув рюкзак на плечи, оглянувшись по сторонам последний раз, я вышла из купе.
"Прощай, Эмиль".
— Ты куда? — неожиданно раздалось у меня за спиной.
Мурашки по коже. Снова боль. Снова слезы выступают на глаза. Едва удерживаясь на ресницах.
Отпусти.
— Габи… — робко позвал. Подошел впритык.
Глубокий вдох. До боли прикусить язык и начать…
Резкий разворот.
Глаза в глаза.
— Эмиль. Я так больше не могу. Слышишь, не могу. Не хочу… Если не можешь быть мне любимым, то… и Тень мне не нужна.
Молчание.
Тяжелое немое молчание.
Значит, согласен?
Резкий разворот.
Шаг вперед.
Но вдруг его рука кандалами уцепилась мне за запястье.
Настойчиво потянул на себя.
Шаг в купе.
Я невольно пошагала за ним.
— Эмиль, — обреченно прошептала я.
Но почему не отпустить? Я прошу лишь капельку сострадания…
Лишь капельку…
Двери захлопнулись за мной.
Ловким движением отпустил мою руку.
Легким толчком в плечо облокотил на двери.
Подошел ближе, немного наклонившись надо мной, рукой нырнул к замку.
Щелкнул затвор.
Глаза в глаза.
И что ты от меня хочешь?
Но не успела я это в себе проговорить, как вдруг его руки неожиданно обняли меня за талию.
Прижали к себе.
В следующее мгновение такие любимые мне губки коснулись моих. Коснулись, срастаясь в неистовом блаженстве.
Я невольно застонала.
Невыносимо. Нереально.
Задыхалась.
Голова пошла кругом от передоза.
Эмиль все крепче и крепче прижимал меня к себе, руками уже проворно забираясь под футболку.
И снова невольный стон.
Неожиданно Готье подхватил меня на руки и развернул спиной к окну.
Шаг наощупь. Я уперлась в стол.
Чай печально затанцевал в стакане, вырываясь за края…. расплескиваясь по столешнице.
Но нам не до этого.
Его руки все властней и властней сжимали меня.
Губы страстно целовали, сводя с ума. Лишая рассудка.
Едва дышала.
Страстные поцелуи в губы, в щеки, в шею. Я чувствовала, как его язычок вырисовывал на мне полукруги, заставляя стонать от безумия.
Еще мгновение — и, уложив меня на мягкий бархатистый матрас сидения, жадно стянул с меня футболку.
Страстные поцелуи в грудь. Властные прижимания к телу.