— И что теперь будет нами? Зачем мы тебе обе нужны?
— Обе? Нет. Мати мне уже не нужна. Я ее выброшу не сегодня, так завтра. Знаешь, все же сложно расставаться с привычками… Даже мне. Но я уже решил. Знаешь, я даже думаю над тем, что бы подарить ее Эмилю. Пусть делает с ней, что захочет. Когда-то он так ее хотел. Пусть лепить что угодно. Пусть даже тебя. Я не буду против.
Боль. Горечь. Я задыхалась.
Казалось, что я попала в клетку. В клетку, в которой нет ни дверцы, ни окошка. В которой мне предстоит сойти с ума. Потерять себя… и никогда больше не вернуться.
Хмыкнул.
— А ты права. Знаешь, действительно права. Хотя, если ты не будешь меня расстраивать, то я не буду слишком тебя менять.
— Зачем я тебе? Почему я?
— ИГРА, Габи, все это — лишь игра.
Сердце предательски кольнуло.
Дикий хохот.
— Габи, девочка, неужели ты думала, что я отвечу, что я к тебе неравнодушен. Что я плене тобой?.. ОЧНИСЬ! Ты — полная дура, зацикленная, помешанная на своих сказочных вампирах. Малолетка, с комплексом золушки… Ты ждешь принца? Ой, нет…. не так… Ты ждешь ВСЕМОГУЩЕГО принца, что спасет тебя от всемирного зла? Не хочу тебя расстраивать. НО за все время, пока я существую, НИ ОДНОГО ТАКОГО НЕ ВСТРЕТИЛ. Так что ты уж точно в пролете.
— Ты говорил, что когда-то любил. Трудно в это верить…
— Любил. Потому я ее и убил. Не дал никому. И не дал ей самой все испортить. И теперь только все светлое о ней во мне храниться. Она не успела выпустить свой яд.
Тяжело сглотнула.
— Ты больной.
Ухмыльнулся в ответ. Глаза возбужденно сверкали от собственной коварности и самолюбия.
— Сумасшедший.
— И это говорит та, которая всегда себя называла умалишенной.
Снова комок в горле. Комок ненависти, презрения… Обида стремительно сменялась яростью. Дикой яростью.
Я ненавидела все в нем.
— Этот статус еще нужно заслужить. А ты это сделал сполна. Больной ублюдок.
— Ой, ой, как больно, — расхохотался Ромул.
— Я не понимаю, за что когда-то выбрала тебя Матильда. Ты же действительно пустой. Внутри чернота и гниль. Ничего настоящего.
— Матильда выбрала игру. Вот только вместо борозд кукловода я ей вручил веревочки куколки. И теперь она будет любить любого, кого я скажу. Или любой другой вампиров, кому будет скучно. Кому она понравится. Кто подберет ее.
— Ты ее отпускаешь?
— Я ее выбросил.
Но она, по крайней мере, жива…
— Жива, жива. Но и то лишь потому, что бы ты знала, чего стоит бояться. Что тебя ждет, если будешь со мной состязаться. Игрушка должна повиноваться своему Хозяину, а в ином случае он вправе это "отладить". И потом, я не мог моего любимого друга лишить двоих кукол. Пусть тоже поиграет. Я же не изверг.
— Сомневаюсь, что бы ты о ком-то заботился…
— Я всегда забочусь об Эмиле. И до тех пор, пока существую, я буду отравлять ему жизнь. Только так чувствуешь, что еще живешь. Только так… Ни любовь, ни дружба, ни счастье… не способны на это… Только Боль. Боль и ненависть. Неистовая боль и дикая ненависть.
Глава шестнадцатая
Игрушка
— Ладно, пошли в номер. Надоело мне уже тут торчать, — раздраженно прошептал Ромул и встал из-за столика.
— А Матильда? — хваталась я за слова, как за спасательный круг.
— Габи, не поможет. Мати сама себе даст толк. Сегодня она мне не нужна. Да что сегодня. Раз ты у меня появилась, то я согласен уже на ее уход. Так вставай и пошли. И веди себя разумно, иначе я всегда смогу тебя заставить лишь одним только словом.
— Я тебя ненавижу.
— Я знаю. Знаю. А теперь вставай и пошли.
Грубо схватив меня за локоть, потянул на себя, не давая права выбора.
Всем было все равно. Все видели его грубость, насилие в повидение, но отворачивались, словно от глупого видения.
Видения.
Видения, как мой мир проваливается под землю.
Затолкнул в номер.
Я едва удержалась на ногах от сильного толчка.
Боль. Внутри разгорался пожар обиды и отчаяния.
— Знаешь, я вот всегда поражался. Зачем вообще вампирам нужны игрушки? Они как тараканы на кухне — никакой пользы. Все равно приходится питаться от других.
С наигранной жалостью покачал головой.