– Вот, – обратился к нему Френсис. – Мы берем это.
И чуть ли не швырнул торговцу обе накидки. Не спрашивая о цене, оказавшейся баснословной, бросил на прилавок горсть золотых соверенов.
– Отошлите это в Уайтхолл, – сказал он, подхватил Морган под руку и почти выволок на улицу.
Глава 6
Следующие несколько дней Морган не видела Френсиса Синклера. В Уайтхолл они вернулись в молчании, Френсис был мрачен, Морган – взволнованна. Френсис, очевидно не принимал всерьез ее брак с Шоном.
Морган смутило поведение Френсиса; до недоразумения у скорняка он оставался к ней совершенно равнодушным, словно и не было того ужасного происшествия в саду. Что же случилось с ним в меховой лавке? Почему вдруг он вышел из себя? И почему она испытала какое-то странное чувство, невольно оказавшись в его объятиях? Ничего подобного Морган не испытывала ни с Шоном, ни с Ричардом Гриффином. Но этот гигант в мятой одежде с дурными манерами приводил ее в неистовство, граничащее с наслаждением – чувство, неведомое ей доселе.
Ей необходимо было поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, но откровенничать она могла только с бабушкой Изабо. Если план Морган сработает, она сможет попасть в Фокс-Холл в течение ближайших двух недель.
Тем временем они с Шоном проводили вместе почти все время, и она жаждала рассказать ему о своих сомнениях. Реакция Шона на прибытие Френсиса Синклера ко двору показалась Морган странной: Шон выглядел огорченным, но не сделал ни малейшей попытки помешать предстоящему браку. Теперь он был полностью поглощен работой, с тех пор как мастер Гольдкейн похвалил его портрет бюргера, а сам бюргер существенно увеличил плату.
Впрочем, существовало множество других проблем. Пробыв в Уайтхолле всего десять дней, король приказал готовиться к переезду в Гринвич. Сам король был неутомим, но в связи с Великим постом приходилось соблюдать множество ограничений.
Несмотря на временные строгости и запреты на проведение вечеринок и разного рода увеселений, Анна Болейн решила устроить спектакль уже через три дня по прибытии в Гринвич.
Дабы успокоить тех, кто мог бы ее осудить, королева приказала изготовить скромные декорации, костюмы же должны были быть простыми, но элегантными, а само представление – кратким. Своим фрейлинам в приватной беседе она сообщила, что, если не удастся развеселить короля, на их головы обрушатся крупные неприятности.
Темой представления была история об Орфее, довольно скромно, по придворным стандартам, иллюстрированная – миниатюрная река Стикс текла от одного края банкетного зала до другого. Если бы не Великий пост, несомненно, возвели бы огромные стены пещеры, в реке текла бы не вода, а вино. Джордж Болейн изображал Орфея, Анна – Эвридику. Морган – Амура, и по этому случаю ее обрядили в замысловатый костюм из тонкого шелка телесного цвета.
Представление имело огромный успех. Генрих первым начал аплодировать, когда Орфей и Эвридика, обнявшись, начали свое путешествие из темного царства Плутона к свету.
После поклонов Морган присоединилась к Тому Сеймуру, Маргарет Говард и Уиллу Бриртону. Они на все лады восхваляли искусство Морган, но та лишь смеялась в ответ, радуясь, что все закончилось.
– Не представляю, как ты смогла выучить такую сложную роль, – щебетала Маргарет.
– Один раз я забыла слова, но Джордж Болейн подсказал. А теперь мне необходимо переодеться, я замерзла в этом костюме, – посетовала Морган.
– Я заметил, – игриво протянул Том, – что в нем ты была почти голая, не потребовалось даже мое богатое воображение.
Морган вспыхнула, хотела сказать Тому что-нибудь резкое в ответ, но потом расхохоталась.
– Ты просто невыносим! Не знаю, кто хуже – ты или Ричард Гриффин.
– Между нами существенная разница, – внезапно посерьезнев, сказал Том. – Я не смог бы соблазнить тебя и позорно сбежать. А Ричарду Гриффину это ничего не стоит.
Морган нахмурилась, но Том, безусловно, был прав: Ричард был всего лишь очаровательной пустышкой. Когда зазвучала музыка, она поискала глазами Шона. Морган была рада, что его нет в зале, поскольку не сомневались, что он наверняка не одобрил бы ее роли – и уж тем более костюм, да еще во время Великого поста.
Ей, возможно, следовало как можно скорее удалиться и сменить платье. Но тут рядом оказался король.
– Очаровательно, просто очаровательно, – промурлыкал Генрих, ощупывая ее взглядом. – Сегодня вечером вы заставили юношей вздыхать, а стариков рыдать, Морган Тодд.
Он восхищенно вскинул руки:
– Ах! Я променял бы Темзу на Стикс!
Морган подвинулась ближе к Тому, который улыбнулся Генриху:
– Вы и не подозревали, как много скрыто талантов в леди Тодд, ваше величество!
– Еще как подозревал, – ответил Генрих, откровенно разглядывая грудь Морган, – и не таких уж скрытых. Вы не потанцуете со мной, очаровательный Амур?
– Почту за честь, – ответила Морган, пытаясь сохранить самообладание. Король взял ее за руку и повел в центр зала под шепот придворных. Морган вымученно улыбнулась своему царственному партнеру.
Генрих танцевал превосходно, с истинно мужской грацией и удивительным чувством ритма. Поглощенный музыкой, даже что-то тихо напевал себе под нос. Она пыталась расслабиться, сосредоточиться на танце. Если Генрих спит с Мэдж Шелтон, он не станет одновременно ухаживать и за Морган. В то же время только его интерес может помешать браку Морган с Джеймсом Синклером.
Музыка смолкла. Генрих любезно поклонился Морган и повел ее к Тому Сеймуру, который как раз в этот момент беседовал с Томасом Уайаттом.
Надо хоть что-нибудь сказать, с отчаянием подумала Морган и выпалила первое, что пришло в голову:
– Ваше величество великолепно танцует.
Генрих, казалось, не расслышал. Он шел прямо, не глядя по сторонам. Потом прошептал, почти не разжимая губ:
– Я хочу показать вам сад – встретимся через несколько минут у солнечных часов.
Морган споткнулась, но не изменила выражения лица. Том Сеймур широко улыбнулся им.
– Танцевать с леди Тодд – огромное удовольствие, – громко сказал Генрих. Поцеловав Морган руку, он кивнул Тому и вернулся к придворным.
Больше чем когда-либо Морган мечтала укрыться в объятиях Шона. Но она не должна была. Следующий танец она танцевала с Томом, не слыша его ехидные замечания. В конце концов, Том заметил, что она не слушает, и предложил принести бокал вина. Морган ждала у камина, пытаясь согреться.
– Гриффины из Уэльса, как и Тюдоры, – произнес Ричард, возникая рядом. – Может, потанцуете и со мной тоже?
– Вряд ли, – ответила Морган, не сдержав улыбки.
Ричард с деланным огорчением покачал головой:
– Я все еще отвергнут, да, Морган? Должно быть, утратил свое очарование. Не может быть, чтобы вы берегли свое восхитительное тело для человека, с которым едва знакомы. Или оно принадлежит только дикому ирландцу?
– Вас это не касается, – резко бросила Морган.
Ричард пожал плечами:
– Возможно. Но запомните: что получает валет, получит и король – и наоборот.
С этими словами он стремительно удалился.
Король, полускрытый кустарником, нетерпеливо мерил шагами площадку перед солнечными часами. На шум шагов стремительно обернулся. Она пришла. Наконец-то.
– Я думал, вы заблудились, – сказал Генрих вместо приветствия. Слова прозвучали весело и игриво, но это не уменьшило страха Морган. – Садитесь вот сюда, рядом. – Он похлопал по мраморной скамье и уселся.
Морган приняла приглашение, чувствуя, что ее бьет дрожь.
– Бедняжка, – пробормотал Генрих, – вы вся дрожите.
Он снял камзол и набросил на плечи Морган.
– Так теплее? – спросил он, придвигаясь поближе.
Морган что-то пробормотала в ответ. Она чувствовала, как рука короля обнимает ее. Он прильнул ближе, и рыжая борода щекотала ее.
– Простите мою импульсивность, Морган, – мягко проговорил он, – но я всего лишь человек, мужчина. А вы женщина – и неотразимая. Вы не должны меня бояться.