Морган посмотрела на Робби, который проснулся и таращил глазенки на мать.
Глава 11
Уже в сумерках путники свернули к Снейп-Холлу. Поместье лорда Латимера стояло на вершине холма в окружении дубов и кленов. Навстречу гостям выбежали несколько слуг и громадная овчарка.
Джеймс помог Морган, державшей Робби, выбраться из повозки. Робби проголодался и стал громко плакать, капризно кривя ротик и колотя крошечными кулачками. Морган пыталась успокоить его, но он зашелся криком.
Лорд и леди Латимер появились на пороге, шумно приветствуя Перси. Перси, в свою очередь, представил им Белфордов. Лорд Латимер оказался худощавым высоким джентльменом неопределенного возраста с коротко подстриженной бородой. Его жена, маленькая рыжеволосая толстушка, была намного моложе мужа, примерно одного возраста с Морган.
Морган попросила прощения за шумное поведение сынишки, но леди Латимер лишь рассмеялась:
– Бедный крошка просто умирает от голода! Давайте-ка я его подержу – только минутку. У него ведь есть кормилица?
Все вместе они вошли в дом, где леди Латимер распорядилась насчет легкой закуски для гостей. Робби вверили заботам Агнес, а все остальные отправились ужинать.
Когда с трапезой было покончено, Перси завел разговор о вещах серьезных. Дамы, посчитав свое присутствие неуместным, откланялись и направились в покои леди Латимер, где в камине уже вовсю полыхал огонь.
– Я так давно не видела вас, Мэри, – сказала леди Латимер, усаживаясь в кресло и предлагая гостям занять соседние.
– Я редко покидаю Нортумберленд, – ответила Мэри, мгновенно проникаясь расположением к хозяйке. – В общем, я занята. У нас огромные владения, одних слуг в замке больше сотни. Разумеется, бывают гости, но не слишком часто, ведь мы живем довольно далеко на севере. А вот в хорошую погоду гостей иногда собирается много.
Мэри остановилась перевести дыхание, и леди Латимер с милой улыбкой повернулась к Морган:
– Ваше поместье расположено еще дальше, насколько я слышала.
После событий у монастыря, долгого путешествия и обильного ужина у Морган слипались глаза, но замечание хозяйки заставило ее собраться с мыслями.
– Верно, но, как правило, нам есть чем заняться. Брат моего мужа… – Морган запнулась, вспомнив Френсиса, такого сурового и неприступного в день их отъезда во дворе замка. – Брат моего мужа и его семья живут вместе с нами. – И продолжала: – У вас очень уютный дом, леди Латимер.
– Прошу вас, не называйте меня леди Латимер! Не то я чувствую себя ужасно старой! Зовите меня просто Кэт… а я буду звать вас… а я ведь и не знаю вашего имени! – весело рассмеялась леди Латимер.
– Морган.
– Морган! Какое необычное имя! Я всегда считала, что вокруг слишком много всяческих Энн, Мэри и Кэтрин. Но Кэтрин все равно превращаются в Кейт или Кэт. Меня, например, всегда называли именно так, вплоть до замужества. Не слишком романтично, впрочем, я и сама не слишком романтична.
Была Кэт романтична или не была, Морган чувствовала себя удивительно спокойно рядом с ней.
– Вы давно замужем за лордом Латимером?
– Семь лет. Первый раз я вышла замуж в шестнадцать за лорда Бароу, человека необычайно доброго, но преклонных лет, и он вскоре скончался. Лорд Латимер тоже добр. Думаю, он лучший мужчина на свете.
– А у вас есть дети? – вновь вступила в разговор Мэри.
Кэт подняла глаза от рукоделия, которым занялась было, и печально улыбнулась:
– Нет. У меня никогда не было детей.
Наступило неловкое молчание. Кэт, чтобы разрядить обстановку, поспешила сказать:
– Я не в обиде за ваш вопрос, Мэри. Просто Господь не послал мне детей. Поэтому я так хотела понянчить вашего, Морган. Ну да ладно, посмотрите лучше, какая прелестная вышивка. Обратите внимание на цвет волос прекрасной Розамунды.
Морган с энтузиазмом принялась обсуждать детали, разговор перешел на бытовые мелочи. Вскоре гости почувствовали усталость. Морган поблагодарила хозяйку за заботу, но та лишь улыбнулась.
– У вас есть возможность отплатить мне, – похлопала она Морган по плечу. – Мне хотелось бы понянчиться с вашим очаровательным сынишкой, пока вы не уехали.
Утомленные путники прибыли в Гринвич после полудня второго мая. Когда они подъезжали ко дворцу, Морган обратила внимание на слуг, спускавших знамена после вчерашнего рыцарского турнира и убиравших мусор после майских торжеств.
Заметив это, Мэри Перси не удержалась и проворчала, что они вполне могли бы успеть на представление, если бы выехали на день или два раньше.
– Мы уже это обсуждали, – сухо заметил Перси. Они с графиней редко разговаривали друг с другом, и хотя Морган устала от ее непрерывной болтовни, она понимала, что бедняжке просто не хватает общения.
Но атмосфера в Гринвиче мало напоминала праздничную: дворец, казалось, обезлюдел. Куда-то подевались многочисленные пажи, гвардейцы, собаки, наконец, прежде толкавшиеся у входа. В дворцовых коридорах было пусто. Одинокий гвардеец проводил Синклеров и Перси в отведенные им покои на втором этаже.
– Что-то здесь не так, – заявила Морган после того, как за ними закрылась дверь, а Агнес и Полли унесли Робби в соседнюю комнату. – Погода прекрасная, а в саду ни души.
– Возможно, все отдыхают после вчерашнего веселья, – сказал Джеймс.
– Мне все-таки не по себе, – сказала Морган, высунувшись в окно. – Джеймс, взгляни! Королевская баржа отплывает!
Джеймс подошел к Морган, и в этот момент кто-то постучал. Джеймс не успел ответить, как дверь распахнулась, и в комнату буквально влетели Том и Нед Сеймуры.
Пока Нед пожимал руку Джеймсу, Том заключил Морган в объятия. Оба Сеймура казались несколько напряженными и взволнованными.
– Что происходит, Том? – нетерпеливо спросила Морган, когда с приветствиями было покончено. – Где все?
Но вместо Тома ответил Нед:
– Сегодня произошло трагическое событие. Вы видели, как отплывала королевская баржа? – Морган и Джеймс одновременно кивнули, а Нед продолжал сухо и сдержанно: – Это Анну Болейн повезли в Тауэр. Она арестована по обвинению в государственной измене.
Морган испуганно прижала ладонь к губам; Джеймс и тот был ошарашен этой новостью.
– В измене? – воскликнул он. – Как королева может быть обвинена в государственной измене?
Том сосредоточенно рассматривал золотое шитье на своем камзоле; Нед нервно облизнул губы, устремив глаза в потолок, затем осторожно глянул на Джеймса и Морган:
– За нарушение супружеской верности. Она состояла в связи с пятью мужчинами.
– С пятью? – возопила Морган. – С кем именно?
Нед проговорил как заведенный:
– Марк Смитон уже сознался в своем преступлении вашему дяде, Томасу Кромвелю. Остальные – Уилл Бриртон, Френсис Уэстон и Гарри Норрис.
– Господи Иисусе! – выдохнула Морган и ухватилась за Джеймса, не в силах устоять на ногах. Смитон – сын плотника, превосходный музыкант, но едва ли на него обратила бы внимание Анна. Что до Бриртона, Уэстона и Норриса – они все благородные люди, особенно Норрис. – Погодите-ка, – произнесла Морган. – Вы сказали пять, а назвали лишь четверых. Кто же еще?
Нед переступил с ноги на ногу, тяжело вздохнул и наконец проговорил:
– Четыре обвинения в супружеской измене. И еще одно – в кровосмесительной связи Анны с ее братом Джорджем.
Последнее было настолько нелепым и невероятным, что Морган едва не расхохоталась. Несомненно, Анна и Джордж были близки друг с другом, но это были отношения брата и сестры. Они любили и поддерживали друг друга, у них были общие интересы и увлечения. Обвинение было просто абсурдно. Наверняка, как и все остальные.
– Пресвятая Богородица! – гневно воскликнула Морган. – Да скорее можно поверить в вашу связь с Джейн, чем в роман Анны с Джорджем.